Нукри, Серго и прочим Георгиям.
Ребята, я тут на досуге почитал гостевуху этого сайта и пришел к неутешительному выводу. Этот сайт создали вечно вчерашние Вова и Дато Джапаридзе. Из-за своего участия в войне, они скорее всего никогда не смогут вернуться в Абхазию. Поэтому их сайт неконструктивен. Его цель - не найти взаимопонимание с абхазцами, а заразить своей ненавистью всех других грузин, кто вполне может быть невиновным в военных преступлениях и потому может вернуться в Абхазию.
Вы все (Нукри, Серго, Георгий) - вполне реальные люди, в отличие от всяких Тимуров Чирикба и прочих Максимов. Вас просто втягивают в круговорот, затеянный "Джапаридзе и сын"ом. Вспомните, вы ведь пытались поначалу обсуждать реальные вопросы возвращения беженцев, какие-то юридические аспекты, а вас все время толкают на "футбол головами в Гагре", "мы вернемся и замочим всех, кто будет с оружием" и проч. Будьте реалистами, а не подпевалами для "Джапаридзе и сын"а. С вами можно разговаривать, в отличие от семейки и их виртуальных созданий.

Всем землякам, друзьям привет!!

К сожалению мой адресс intel100@online.ru , мне более недоступен!
Поэтому просьба писать на адресс сайта кафе пингвин : cafePingvin@narod.ru
Дима Васильев.

СТС в Абхазии

СТС - это принципиально новая коммуникационная система, представляющая собой два специальных токонесущих рельса-струны (изолированные друг от друга и опор), по которым на высоте 20...30 м и более движутся четырехколесные высокоскоростные электромобили. При использовании автономного энергообеспечения электро-мобиля, путевая структура может быть обесточенной. Благодаря высокой ровности и жесткости струнной путевой структуры на СТС легко достижимы скорости 250…350 км/час (в перспективе до 500...600 км/час).

Отличительные (от других высокоскоростных систем) особенности: низкий расход материалов на строительство (на двухпутную трассу: металлоконструкции - 200...300 кг/м, железобетон - 0,2...0,3 куб.м/м); незначительное отчуждение земли (0,01...0,02 га/км); невысокие удельные энергозатраты на высокоскоростное перемещение (0,02...0,04 кВт х час/пасс. х км, 0,025...0,05 кВт х час/т х км); низкая себестоимость проезда пассажиров (10...15 долл. США/1000 пасс. х км) и транспортировки грузов (3...10 долл. США/1000 т х км); невысокая стоимость (двухпутная трасса с инфраструктурой в млн. долл./км: 1,0...1,5 - на равнине, 1,5...2,5 - в горах, 1,5...2,5 - на морских участках при размещении трассы над водой и 5...8 - при размещении в трубе).

Пропускная способность (двухпутная трасса): до 500 тыс. пасс./сутки и 1 млн. т грузов/сутки. Легко совмещается с линиями электропередач, ветряными и солнечными электростанциями, линиями связи, в том числе оптико-волоконными. Создаст новые типы поселений - линейные города, в том числе в труднодоступных для заселения местах (горы, шельф океана, тайга, пустыня и т.д.). Трассы могут эксплуатироваться с рентабельностью 100...200% (как отношение прибыли к себестоимости перевозок) и более.

СТС могут строиться как технологические и специализированные трассы (вывоз мусора за пределы мегаполисов; доставка руды из карьера на обогатительную фабрику; транспортировка угля к тепловой электростанции; поставка в большом объеме высококачественной природной питьевой воды и пищевого льда в густонаселенные регионы мира на расстояние 5...10 тыс. км; транспортировка нефти от месторождения к НПЗ и т.п.), а также как грузовые, пассажирские (в том числе чисто туристического назначения) и грузопассажирские магистрали.

Страны Черноморского Экономического Содружества заинтересованы в сооружении вокруг Черного моря скоростной магистрали XXI века. Эта магистраль свяжет между собой все черноморские курорты, увеличит приток туристов и отдыхающих, повысит их активность и мобильность, усилит деловые и торговые отношения между Россией, Украиной, Румынией, Болгарией, Турцией, Грузией, Абхазией.

По своим технико-экономическим показателям СТС в наибольшей степени отвечает требованиям, предъявляемым к такой супермагистрали. Старт всей программы может быть начат уже в 2000 году в Абхазии реализацией первого этапа - строительством скоростной трассы "Сухуми - Гудаута - Пицунда - Гагра - Адлер - Сочи". Протяженность трассы 145 км, ориентировочная стоимость 255 млн. USD, из них, млн. USD: 210 - двухпутная транспортная линия, 30 - инфраструктура (вокзалы, станции, депо, грузовые терминалы и др.), 5 - подвижной состав, 10 - испытательный полигон для опытно-промышленной отработки СТС применительно к географическим и климатическим условиям Абхазии. Время реализации проекта - 4 года с начала финансирования, срок окупаемости - 4,5 года.

Как первый этап проекта, так в последующем и вся кольцевая скоростная коммуникационная система вокруг Черного моря, могут быть выполнены за счет акционерного капитала, инвестиций и кредитов международных организаций и заинтересованных стран. Например, в настоящее время Центр ООН по населенным пунктам (Хабитат) рассматривает СТС как альтернативу массовой автомобилизации городов-курортов и с 1999 г. осуществляет пилотное финансирование реализации проекта в городе-курорте Сочи. Получено принципиальное согласие на участие в проекте и другой структуры ООН - программы ЮНИДО.

Значительная часть инвестиций на реализацию проекта осядет в Абхазии, если она выступит заказчиком и предоставит льготные условия для работы по программе СТС, которая имеет геополитическое значение. Например, создаваемый участок СТС "Сухуми - Сочи" может стать в перспективе частью другой стратегической магистрали "Баку - Тбилиси - Сухуми - Новороссийск" для транспортировки азербайджанской нефти в российский порт Новороссийск. Транспортировка нефти по СТС будет в 1,5…2 раза дешевле, чем по нефтепроводу, поэтому в сочетании с пассажиро- и грузоперевозками иного назначения такая трасса станет предпочтительнее нефтепровода, тем более, что капитальные затраты на их сооружение примерно одинаковы.

Кроме того, такой участок может стать частью еще одной стратегической магистрали "Новороссийск - Сухуми - Багдад - Эль-Кувейт - Абу-Даби". Такая трасса будет не только нефтяной, но и водной артерией, так как питьевая вода на Аравийском полуострове уже сегодня стоит в 5…10 раз дороже нефти, а потребность в ней более высокая, чем в топливе. Поставляемая из России и Кавказа высококачественная природная питьевая вода (артезианская, родниковая, ультрапресная, минерализованная, лечебно-оздоровительная и т. д. в том числе в виде пищевого льда), а не опресненная, которую вредно пить, может обмениваться на арабскую и иракскую нефть. Объем поставок - 10…20 млн. тонн в год, что позволит окупить скоростную трассу в течение 1,5…2 лет.

Президент Абхазии за скорейшее подписание с Грузией Соглашения о мире

Грузия-Абхазия

Против передачи российской военной базы в Гудауте миротворческим силам, несущим службу с зоне грузино-абхазского конфликта, высказался председатель комитета по обороне и национальной безопасности парламента Грузии Реваз Адамия. Идея превращения этой базы в центра подготовки и реабилитации "голубых касок" была озвучена на недавних переговорах в Тбилиси российским вице-премьером Ильей Клебановым. Попытка реализации этой инициативы, по мнению г-на Адамия, является для России "лазейкой" для невыполнения решений Стамбульского саммита ОБСЕ. Одновременно президент Абхазии Владислав Ардзинба выступил за преобразование гудаутской базы в центр миротворческой деятельности и выразил мнение, что "без такой базы осуществление миротворческой операции осложнится". Абхазский руководитель высказался также за скорейшее подписание с Грузией Соглашения о мире и гарантиях невозобновления военных действий, которое сейчас, по его словам, тормозится грузинской стороной.

библиография:
1. Содержание доклада, подготовленного для конференции "Грузины и абхазы. Поиски согласия и роль международного сообщества". Брюссель, 12s14 июня 1997 г.

2. Лакоба С. Столетняя война Грузии против Абхазии. Гагра. 1993.

3. Абхазия. Хроника необъявленной войны. М., 1993, ч. 2. С. 9.

4. Памятная записка "О событиях в Абхазской автономной республике" // Свободная Грузия /далее - СГ/. 1992. 20.08.

5. Шеварднадзе Э. Шулерское разыгрывание этнонациональных "карт" создаст проблемы не только в Грузии // СГ. 1992. 3.09.

6. СГ. 1992. 3.10.

7. СГ. 1992. 13.10.

8. СГ. 1997. 19.04.

9. СГ. 1993. 12.01.

10. Сегодня. 1993. 25.01.

11. Наши народы невозможно разделить // СГ. 1993. 24.03.

12. Нодиа Г. Политическая смута и этнотерриториальные конфликты в Грузии // Спорные границы на Кавказе. М., 1996. С. 96.

13. СГ. 1992. 4.11.

14. СГ. 1992. 6.10.

15. СГ. 1993. 1.01.

16. СГ. 1997. 19.04.

17. СГ. 1992. 20.11.

продолжение:
Тяготение Абхазии к России действительно имеет место, и в данном случае, вероятно, нельзя отрицать тот факт, что билингвизм абхазов дает им возможность свободной ориентации в основных параметрах российской культуры, что, естественно, стимулирует постсоветские интеграционные мотивации и, соответственно, незнание грузинского языка оставляет соответствующую культуру для абхазов закрытой, что при прочих равных условиях всегда служило бы дезинтегрирующим фактором.

Тем не менее основным фактором российской ориентации абхазов являются историко-политические причины, но не культурно-бытовые, тем более, что так называемое обрусение абхазов является не более чем конъюнктурным мифом. Сокращение сферы функционирования абхазского языка не повлекло за собой размывания этнического самосознания народа и его перехода на русские культурно-бытовые стандарты, в случае чего и можно было бы говорить об обрусении абхазов.

Однако данная реальность, которая является очевидной для любого непредвзятого взгляда, игнорируется грузинской стороной. Само "обрусение" абхазов в Тбилиси объясняют сознательным стремлением кремлевских политиков оторвать абхазов от грузин, заменить якобы исторически присущую абхазам грузинскую ориентацию на российскую и тем самым прочно утвердить российское присутствие на грузинской земле Абхазии.

Эта константа современного общественного самосознания грузин является частью более широкого пласта нынешних общественных настроений, связанных с российско-грузинскими отношениями, их историческим контекстом и перспективой, которые в конечном счете сформировали негативные представления грузин о России и русских. Эти представления исходят из убеждений об отрицательном для Грузии опыте взаимоотношений с Россией. Так, грузины считают свою страну дважды аннексированной Россией - первый раз в 1801 г., когда император Александр I, низложив династию Багратиони, упразднил Картлийско-Кахетинское царство, введя его в административную и территориальную систему Российской империи; второй раз, в 1921 г., когда войска Советской России вторглись на территорию Грузинской демократической республики, свергли ее правительство, приведя к власти местных коммунистов. Особенно эмоционально воспринимается история 70-летнего советского режима. Этому периоду дают исключительно негативные оценки как эпохе социального и культурного регресса, связанного с целенаправленным подавлением национальной энергии грузинского народа, ущемлением его этнических прав.

При этом весьма живуч тезис о некоей тайной нелюбви русских к Грузии. Вышеназванные негативные тенденции в советской истории Грузии как раз и связываются со скрытой грузинофобией русских, испытывавших порой ненависть к свободолюбивому грузинскому народу, неоднократно пытавшемуся вырваться из оков советской империи. Эту константу грузинского самосознания выразил даже Эдуард Шеварднадзе. В своем обращении к Борису Ельцину в дни сражений за Сухум, обвиняя его в неоказании помощи, президент Грузии писал: "В чем мы провинились перед Россией и миром? Не в том ли, что в который уже раз в истории грузинского народа пожелали себе свободы и независимости?". В целом это корреспондирует с массовым представлением грузин о "жертвенном" характере их истории, о том уроне, который понес грузинский народ в эти годы, и о тех кознях, которые Россия постоянно строила против Грузии.

Важным является то, что в целом абхазскую проблему в Грузии также рассматривают сквозь призму русского комплекса. Все трудности в грузино-абхазских взаимоотношениях объявляются следствием российских происков. Само образование большевиками в 1921 г. национальной советской государственности абхазов считается звеном хитроумного русского плана по ослаблению Грузии, закладыванию в ее унитарный государственный организм зерен будущего сепаратизма. Зарождение абхазского национального движения в 60-х годах также не воспринималось как нечто самостоятельное. По распространенному в Грузии мнению, Абхазия в составе Грузинской ССР имела самые благоприятные условия для социально-экономического и культурного развития, не сравнимые с тем угнетенным положением, в котором находились другие советские автономии, входившие, в частности, в состав Российской Федерации. Вследствие этого считалось, что у абхазов не было причин для недовольства, а периодически вспыхивавшие абхазские волнения, направленные на выход Абхазии из состава Грузии, объяснялись опять-таки происками Кремля. На эту особенность грузинского общественного сознания обратил внимание Г. Нодиа, отметивший, что "в абхазах или в осетинах не видели людей, борющихся за свои права; они выступали на "их" (Кремля) стороне против "нас" (Грузии)"[12]. До сих пор в Грузии бытует мнение, что все политические потрясения, которые перенесла республика за последние годы, в том числе и конфликты в Абхазии (и в Южной Осетии), были инспирированы некоей "третьей силой", под которой, как правило, подразумевается Россия и ее тайные агенты.



Данная константа общественного сознания грузин проявилась и в оценке причин, хода и результатов войны 1992-1993 гг.

Для многих в Грузии с самого начала не вызывало сомнений, что война в Абхазии была задумана и спланирована в кремлевских кабинетах. Виднейший деятель современной грузинской культуры академик А.Бакрадзе утверждал, что "мы (т.е.грузины. - Ю.А.) знаем, какой коварный план замыслило российское правительство против Грузии. России выгодно создать карабахскую ситуацию в Абхазии..."[13]. Гагринское поражение грузинских войск дало новый повод для утверждений о российской вовлеченности в конфликт. В письме Государственного совета Грузии Манфреду Вернеру говорилось о том, что "совершенно очевиден заговор абхазских сепаратистов с реакционными силами России"[14]. Эдуард Шеварднадзе неоднократно поддерживал эту позицию, заявляя, например, о том, что за спиной абхазских сепаратистов стоят "мощные имперские и фундаменталистские силы"[15]. Уже цитированное заявление Верховного Совета АРА в изгнании еще более определенно. "Инспиратором конфликта, - говорится в нем, - оказалась соседняя с нами страна - Российская Федерация, - под непосредственным руковод- ством и при участии реакционных сил которой сегодня оккупирован исконный исторический край Грузии"[16]. Однако что из себя представляют "реакционные силы" не совсем ясно, так как их определения разнятся и несколько расплывчато именуются то российским генералитетом, то кругами коммунистической оппозиции, то шовинистической великодержавной силой, а порой и всем вместе.

Очевидно, что за настойчивым стремлением сделать Россию единственным виновником и ответчиком по делу скрывается желание грузинской стороны найти оправдание своему поражению в войне, тем более, что массовое сознание грузин охотно принимает подобную версию. Вера в нее облегчается и общим фоном антирусских настроений в Грузии. Однако подобная позиция не может не быть препятствием на пути к мирному взаимопониманию, так как сужает возможности грузинской стороны адекватно оценить собственные роль и ошибки, приведшие к эскалации трагических событий 1992-1993 гг., и соответственно ограничивает возможности рационального дипломатического маневра.

Основной момент нынешнего этапа переговоров - это вопрос о будущем политических взаимоотношений Грузии и Абхазии. Как известно, стороны придерживаются по этому вопросу явно противоположных позиций. Грузинское общественное сознание с трудом адаптирует идею федеративного устройства. Прозвучавшее некогда заявление Эдуарда Шеварднадзе о том, что Грузия не готова к этому, очень точно отражает существо дела. Во всяком случае еще несколько лет назад в Грузии мало кто допускал мысль о том, что будущее развитие республики возможно вне унитаризации ее государственно-политического устройства. Так, анализ программ грузинских политических партий, шедших на парламентские выборы в октябре 1992 г., показывает, что большинство из них видело Грузию либо унитарным государством, либо, если существование автономий допускалось, последние должны были находится под жестким контролем центральной власти.

Позиция Эдуарда Шеварднадзе была не менее определенной.

Выступая в парламенте 17 ноября 1992 г., он отверг идею федеративных связей между Грузией и Абхазией, заявив, что власти Грузии "готовы рассматривать лишь вопрос об уточнении правового статуса Абхазской автономии"[17]. Последнее, по мысли Э.Шеварднадзе, было единственным, на что могли рассчитывать абхазы в составе Грузии. Весьма симптоматична и тональность обсуждения в грузинском парламенте соглашения от 4 апреля 1994 г. Последнее было подвергнуто резкой критике со стороны законодателей, так как оно, по мнению большинства парламентариев, подрывало унитарные основы Грузинского государства, обрекая его на федеративное и более того, конфедеративное устройство.

Между тем, идея федерализации как возможный путь решения грузино-абхазского конфликта, хотя и не без труда, но пробивает себе дорогу в Грузии, где многие уже понимают, что классический унитаризм вряд ли может стать основой внутреннего устройства государства. Последнее грузинская сторона рассматривает как серьезный компромисс. Однако, как представляют в Тбилиси реальные контуры будущего федеративного союза, понять трудно.

Самые высокопоставленные грузинские чиновники, в том числе Эдуард Шеварднадзе, неоднократно заявляли, что в составе Грузии Абхазии будут предоставлены предельно широкие полномочия автономного самоуправления, учитывающие мировой опыт и соответствующие правовые стандарты. В качестве атрибутов самостоятельности Абхазии представляется право иметь собственную конституцию, герб, флаг, гимн и т.д.

Весьма показательны и некоторые другие нюансы грузинской позиции, в частности заявленная некогда позиция о том, что Грузия даст Абхазии такие же полномочия, которые Россия предоставит Чечне. Озвученная Эдуардом Шеварднадзе в разгар военных действий в Чечне, эта позиция отражала уверенность Эдуарда Шеварднадзе как в конечной победе федерального Центра над силами чеченского сепаратизма, так и в жестком подходе Москвы к послевоенному обустройству отношений между Центром и Чечней. Нынешняя ситуация в российско-чеченских отношениях, по понятным причинам, делает невыгодным ссылки на чеченский статус как на прообраз будущей правосубъектности Абхазии, а потому риторика на эту тему исчезла из официального грузинского лексикона.

Что касается Абхазии, то ее лидеры уже избавились от романтизма первых месяцев, наступивших после победы, когда в Сухуме серьезно рассчитывали на окончательное отделение от Грузии, обретение полной независимости и международное признание. Ныне Абхазия вынуждена согласиться с возможностью сосуществования с Грузией в рамках некоего единого (общего) государственного образования, которое, таким образом, восстановит советские границы Грузинской ССР.

В то же время в Абхазии не приемлют ту модель внутреннего устройства этого государства, которую предлагают в Тбилиси, в частности, любые варианты автономного вхождения Абхазии в состав Грузии с сохранением во взаимоотношениях между Сухумом и Тбилиси административной вертикали. Обещания, что Абхазии будут предоставлены широкие автономные права, в том числе право иметь конституцию, гимн, герб, флаг и т.д., звучат не более как пустая декларация, особенно в свете исторических параллелей: в период предшествовавшего автономного пребывания в составе Грузии большинством атрибутов из перечисленного ряда абхазы уже владели, однако это не спасло грузино-абхазские отношения от трудностей и конфликтов. Кроме того, в Абхазии уверены, что обещанные "широкие права" тбилисским руководством на практике никогда не будут реализованы. Однако прежде всего в Сухуме считают, что грузинские предложения не учитывают нынешних реалий, в частности войну и ее результаты.

В конечном итоге в рамках союзного государства Абхазия готова строить свои взаимоотношения с Грузией лишь на равносубъектной основе, и этот принцип, считают в Сухуме, должен быть положен в основание будущего государственного устройства. Соответственно Сухум отказывается предоставить Тбилиси какие-либо исключительные полномочия, соглашаясь лишь на сферу совместной компетенции в таких областях государственной жизни, как внешняя политика, оборона, финансы, пограничная и таможенная служба и некоторые другие.

Дипломатическая активность, наблюдавшаяся летом 1997 г., кульминацией которой стала сенсационная встреча 14 августа в Тбилиси Эдуарда Шеварднадзе и Владислава Ардзинбы, породила надежды на серьезный прорыв по пути мирного урегулирования конфликта. Однако прошедшее время надежд не оправдало. Обе стороны приостановили начатое было движение; российский посредник, столь бурно и целеустремленно взявшийся за дело, неожиданно вновь ушел в тень, переговорный процесс перешел в обычную для него вялотекущую стадию.

В целом летний дипломатический переполох принес больше вреда, чем пользы, закончившись не только безрезультатно, но и заронив у сторон новые основания для недоверия друг другу.

Теперь, чтобы Э. Шеварднадзе и В. Ардзинба вновь встретились за столом переговоров, нужны гораздо большие дипломатические усилия либо некие экстраординарные обстоятельства, которые заставят обоих лидеров выйти на уровень реальных договоренностей.

Вследствие этого позиции сторон пока не претерпели существенных изменений, и, в частности, Тбилиси вновь попытался интенсифицировать свои действия по уже апробированному направлению. Так, на встрече глав стран СНГ в октябре 1997 г. в Кишиневе Э. Шеварднадзе в очередной раз отметил неэффективность миротворческих усилий России и потребовал от президента Б. Ельцина ужесточения блокадных санкций против Абхазии, а также более решительных действий в деле обеспечения возвращения грузинских беженцев.

Впрочем, миротворческая стратегия России действительно нуждается в корректировке, так как в настоящее время носит весьма двусмысленный характер. Если на р. Ингури российский миротворческий контингент является сегодня единственной гарантией невозобновления боевых действий на линии грузино-абхазского противостояния, то осуществление российскими пограничниками блокадных санкций против Абхазии на другой границе, по р. Псоу, подбрасывает уголья в тлеющий конфликт, так как очевидно, что блокада является одной из самых действенных мер из арсенала войны, но не мира.

Между тем миротворческий потенциал России может раскрыться не на путях блокадного удушения одной из сторон в конфликте и не в попытках навязать сторонам тот или иной вариант мирного соглашения, а в том, чтобы вывести Тбилиси и Сухум на прямой, независимый и самостоятельный диалог друг с другом. Понятно, что для этого должны быть созданы соответствующие условия, и первыми шагами в этом направлении как раз и должно стать полное, безоговорочное, без всяких предварительных условий снятие блокады с Абхазии. До тех пор, пока одна из сторон будет ждать окончательного удушения партнера, а другая готовиться к новому ужесточению против себя блокадных санкций и возможному вторжению из-за реки, нормального диалога не получится. Но как только стороны поймут, что отныне свои проблемы они должны решать только сами, вдвоем, без оглядки на помощь или враждебность третьих сил; когда станет ясно, что механизмы достижения мира должны соизмеряться лишь с собственными ресурсами и возможностями, тогда стороны смогут проявить политическую волю и начать реальные поиски пути к миру.






--------------------------------------------------------------------------------

1. Содержание доклада, подготовленного для конференции "Грузины и абхазы. Поиски согласия и роль международного сообщества". Брюссель, 12s14 июня 1997 г.

2. Лакоба С. Столетняя война Грузии против Абхазии. Гагра. 1993.

3. Абхазия. Хроника необъявленной войны. М., 1993, ч. 2. С. 9.

4. Памятная записка "О событиях в Абхазской автономной республике" // Свободная Грузия /далее - СГ/. 1992. 20.08.

5. Шеварднадзе Э. Шулерское разыгрывание этнонациональных "карт" создаст проблемы не только в Грузии // СГ. 1992. 3.09.

6. СГ. 1992. 3.10.

7. СГ. 1992. 13.10.

8. СГ. 1997. 19.04.

9. СГ. 1993. 12.01.

10. Сегодня. 1993. 25.01.

11. Наши народы невозможно разделить // СГ. 1993. 24.03.

12. Нодиа Г. Политическая смута и этнотерриториальные конфликты в Грузии // Спорные границы на Кавказе. М., 1996. С. 96.

13. СГ. 1992. 4.11.

14. СГ. 1992. 6.10.

15. СГ. 1993. 1.01.

16. СГ. 1997. 19.04.

17. СГ. 1992. 20.11.

ГРУЗИЯ - АБХАЗИЯ:


ТРУДНЫЙ ПУТЬ К СОГЛАСИЮ[1]



--------------------------------------------------------------------------------
Юрий Анчабадзе
--------------------------------------------------------------------------------


Общеизвестна истина, что всякая война завершается миром. Однако долгожданный мир приходит не сразу. Окончание боевых действий отнюдь не означает, что стороны немедленно готовы политическими методами решить проблемы, которые не удалось разблокировать на полях сражений. Должно пройти время, порой немалое, чтобы стороны смогли избавиться от инерции конфронтационного мышления и перейти от категорического неприятия позиции противника, высшей степенью которого (неприятия) является война, к диалогу, основанному на трезвом понимании возможностей альтернативных решений и взаимных компромиссов.

Любой социальный конфликт, в том числе и межэтнический, индивидуален, поэтому общие закономерности лишь отчасти могут объяснить логику его возникновения и динамику развития. Столь же индивидуален и путь сторон к миру. Он часто не укладывается в ожидаемые рамки, так как нередко соображения логики и целесообразности отступают перед аргументами совершенно иного свойства, определяемыми обычным в практике закулисной дипломатии стремлением "перехитрить" партнера, получить односторонние политические выгоды, закрепить результаты войны либо, наоборот, их скорректировать и т.п.

В то же время "мирную" стратегию сторон формируют и иные приоритеты. Последние в значительной степени детерминируются некими константами массового исторического и этносоциального самосознания, сквозь призму которых данный этнос рассматривает предысторию конфликта, войну и ее результаты, а также желаемые контуры будущего мира. Соображения этого рода не всегда вербализуются на официальном уровне. Однако зачастую именно их доминантное влияние оказывается истинным препятствием на пути достижения реального мира и согласия.

Коллизии длящегося уже четыре года грузино-абхазского мирного диалога дают немалую возможность проследить за этим весьма специфичным и своеобразным феноменом, продолжающим оставаться как бы вторым планом переговорного процесса.

В комплексе общественных настроений, связанных с войной, важное место занимает оценка сторонами исторического опыта абхазо-грузинских взаимоотношений. Для абхазов - это опыт абсолютно негативный. Его главные вехи рассматриваются в контексте представлений о "100-летней войне Грузии против Абхазии"[2], а основным содержанием считается постоянное стремление Грузии политически, демографически и этнически инкорпорировать Абхазию. Истоки противостояния историческая память абхазов относит еще к дореволюционному периоду, однако считается, что тотальное наступление Грузии на Абхазию падает на советские годы, достигнув своего апогея в период сталинщины.

Многие события этого периода весьма болезненны для современной исторической памяти абхазов, в частности последовательное снижение государственно-правового статуса Абхазии (1921 г. - Советская Социалистическая Республика; 1931 г. - Автономная республика в составе Грузинской ССР), проводившаяся в конце 30-х -начале 50-х гг. репрессивная политика грузинизации и осуществлявшееся в те же годы массовое заселение абхазских земель переселенцами из Грузии, официально утвержденная в качестве "научной истины" концепция об этническом тождестве абхазов и грузин.

В постсталинский период наиболее одиозные формы грузинизации были преодолены, однако формальный характер властных полномочий автономной республики, мелочная зависимость местного руководства от тбилисского центра, который действительно в ряде случаев мог навязать Сухуму те или иные решения, оставались раздражающим фактором в грузино-абхазских отношениях. Несколько раз - в 1957, 1964, 1967, 1987 гг. ситуация становилась взрывоопасной, а в июле 1989 г. имели место кровавые межэтнические столкновения с жертвами с обеих сторон.


Антигрузинские настроения в Абхазии получили новый импульс в последние предвоенные годы и были впрямую связаны с политическими процессами в самой Грузии, где все большее развитие получали этнократические, унитаристские и шовинистические тенденции. Достаточно проявившие себя в период последних коммунистических правителей, они пышным цветом расцвели при режиме Гамсахурдиа, когда открыто стали раздаваться голоса о том, что в независимой и суверенной Грузии не должно быть никаких автономных этнических образований. Приход к власти крайне непопулярного в Абхазии Эдуарда Шеварднадзе и последовавшая за этим новая волна политической и идеологической конфронтации между Сухумом и Тбилиси закрепила в массовом сознании абхазов тезис об извечной враждебности Грузии к Абхазии, усилив тем самым стремление к дистанцированию.

В то же время массовое сознание грузин сформировалось под влиянием двух констант. Существенную роль играют представления о том, что Абхазия является исконной, составной частью Грузии, что она всегда ей исторически принадлежала, поэтому перспектива самостоятельного и индивидуального развития Абхазии воспринимается как нонсенс, посягательство на неотъемлемые территориальные права Республики Грузия. Исторические обоснования до сих пор играют важную роль в официальной тбилисской идеологии, и на самом высоком уровне неоднократно делались заявления о том, что "в Грузии нет ни пяди негрузинской земли", что "Грузия никому не уступит свои исконные земли" и т.п.

Весьма распространено и другое мифологизированное представление - о некоей патерналистской роли Грузии по отношению к абхазам. Считается, что абхазы, которые в составе Грузинской республики имели самые благоприятные условия для социокультурного развития, смогли (опять-таки благодаря целенаправленным заботам грузин) сохранить свое этническое лицо, в отличие от кавказских народов российских автономий, подвергшихся якобы тотальной русификации. Поэтому в массовом сознании грузин держится стойкое представление о "неблагодарных" абхазах, которые незаконно стремятся отделиться от Грузии.

Таким образом, в своем видении будущего мирного сосуществования каждая сторона опирается на собственные стойкие исторические и этнокультурные представления о прошлом опыте грузино-абхазских взаимоотношений, негативные черты которого должны быть элиминированы - думается, нет нужды говорить, что негативные черты каждая сторона воспринимает по-своему.

Другим существенным фактором, который затрудняет достижение консенсуса, является несовпадение взглядов по вопросу о сущности того, что происходило в Абхазии в 1992-1993 гг. Для абхазов события тех лет являются межгосударственной войной между Грузией и Абхазией. Еще в самом начале боевых действий 15 сентября 1992 г. президиум Верховного Совета Абхазии принял постановление, в котором было декларировано, что "вооруженное нападение войск Госсовета Грузии на Абхазию 14 августа 1992 г. и оккупация части ее территории" являются "актом агрессии против Республики Абхазия"[3]. Позднее в общественном сознании абхазов укрепился тезис об отечественном и освободительном характере войны, которую вел абхазский народ против грузинских оккупантов.

Грузинская сторона долгое время не могла, да и сейчас не может дать четкого определения происходивших событий. Первые официальные оценки ситуации прозвучали на третий день после начала военных действий. 17 августа 1992 г. Госсовет Грузии выступил с заявлением, в котором отметил, что предшествовавшие события в Абхазии означают "пересмотр существующих границ Грузии и откол от нее части ее территории", а также "попытку завершения процесса узурпации власти и установления моноэтнической диктатуры". Этими обстоятельствами Госсовет обосновывал необходимость ввода войск в Абхазию, заявляя при этом о своей решимости "загасить конфликт в самом начале"[4].

Однако, как известно, конфликт не удалось загасить ни в самом начале, ни в гораздо более поздние сроки. Происходившие в конце августа - в сентябре столкновения грузинских и абхазских частей приобретали характер масштабных боевых действий, которые все труднее стало идентифицировать с понятием "конфликт". В итоге в официальном тбилисском лексиконе появилось понятие война, которое со временем пропагандистской машиной стало трактоваться как "борьба за территориальную целостность Грузии". Однако уже на ранних стадиях военных действий появилось и более "сильное" определение, принадлежащее Эдуарду Шеварднадзе, который заявил в одном из своих интервью, что происходит "агрессия международного терроризма против суверенного государства"[5]. После поражения грузинских войск под Гаграми в начале октября 1992 г. понятие "агрессия" стало неотъемлемой частью пропагандистских клише и официальных заявлений грузинской стороны. Так, в письме Госсовета от 2 октября 1992 г. Генеральному секретарю ООН Бутросу Бутросу Гали утверждалось, что "грузинские войска оказались объектом неприкрытой агрессии"[6]. Об "агрессии", иностранной интервенции и т.п. немало говорится в Грузии и сегодня.

Естественным образом разнятся оценки сторон и практических результатов войны. В абхазском самосознании война закончилась изгнанием грузинских оккупантов с территории республики, освобождением родины, победой в справедливой отечественной войне, в которой абхазский народ отстоял свое право на национально-государственное самоопределение. Грузинское самосознание крайне уязвлено фактом военного поражения и фактической суверенизацией Абхазии. Рассматривая прошедшую войну как агрессию, грузинская сторона оценивает ее результаты в адекватных терминах, в частности говорит об аннексии части территории Грузии. Это понятие, кстати, также было сформулировано на начальных стадиях военных действий. Так, занимавший в тот период важный правительственный пост Александр Кавсадзе отождествил ситуацию, сложившуюся после гагринского поражения грузин и их вынужденного ухода с гагринского плацдарма, как фактическую аннексию части территории Республики Грузия[7]. В одной из последних грузинских политических деклараций, заявлении Верховного Совета Автономной Республики Абхазия (АРА) в изгнании, сделанном 18 апреля 1997 г., также говорится об "оккупированном исконном историческом крае Грузии"[8].

Расходясь во многих деталях, грузинские и абхазские оценки войны сходны в одном, в отрицании этнического характера абхазо-грузинского столкновения. И в Тбилиси, и в Сухуме настаивают на политических истоках взаимных противоречий. В известном смысле так оно и есть. Однако противоречия политических элит, будучи перенесенными на уровень массового сознания, не могли не вызвать нарастание чувств этнической неприязни, которые, будучи отягощены потерями и жертвами начавшейся войны, привели к углублению негативных эмоций, оформившихся в стойкую взаимофобию, когда все этно-противоположное воспринимается как враждебное, ненавистное, неохраняемое никакими нравственными или моральными законами, а следовательно с необходимостью подлежащее уничтожению и разрушению.



Присущие всякой войне, в грузино-абхазской эти настроения вылились в акции взаимной жестокости и вандализма. В несколько завуалированной форме грузинская сторона в специальном заявлении Комитета по правам человека и межнациональным отношениям официально признала факты жестокостей, совершавшихся по отношению к противнику, в частности, пытки заложников и пленных, "набеги на мирное население"[9] (этот эвфемизм подразумевал грабежи и мародерство) и др.. К проявлениям "этнической" войны относятся и факты сожжения 22 октября 1992 г. в Сухуми Государственного архива Абхазии и Института языка, литературы и истории. Очевидно, что эти объекты не могли иметь военного значения, поэтому их уничтожение следует расценивать как попытку нанести урон духовному наследию противника. Примерно в это же время нечто подобное происходило и на Балканах, где сербская артиллерия на протяжении 1992 г. целенаправленно разрушала Дубровник. Разрушительные обстрелы величайшего памятника общеславянской культуры также не были вызваны военной необходимостью. По словам профессора Йельского университета, этнического хорвата Иво Бонаца, их цель состояла в том, "чтобы нанести тяжелую травму наиболее интимным сторонам хорватского национального сознания"[10]. Проявления этнической нетерпимости были присущи и абхазам. Тесня в конце сентября 1993 г. грузинские войска, наступавшие абхазские части подвергли тотальному разрушению грузинские села, жители которых к тому времени покинули свои дома, бежав на территорию собственно Грузии.

Психологические установки обоих народов в настоящее время не изменились, поэтому следует учитывать, что дорога к реальному миру может быть затруднена еще одним обстоятельством - резкой взаимной антипатией между грузинами и абхазами. Сегодня в массовом сознании превалируют крайне негативные, сниженные, уничижительные образы и оценки друг друга. Период политической и идеологической конфронтации, а затем война изменили традиционные оценочные установки, наполнив их однозначно негативным содержанием. В этом отношении весьма разителен грузинский пример. Для грузин в целом были характерны достаточно высокие представления об абхазах, которые воспринимались как народ с богатой традиционной культурой, в ряде отношений даже референтной по отношению к грузинской. "Воспитан (хорошо) как абхаз", - эта мегрельская поговорка красноречиво свидетельствует о признании абхазских культурных стандартов эталонными и идеальными для местной кавказской этнокультурной среды. Героизация и идеализация образа абхаза была характерна и для грузинской классической литературы, в частности творчества Акакия Церетели и Константина Гамсахурдиа.

Однако с началом конфликта традиционные стереотипы стали меняться, положительные характеристики уступили место отрицательным, высокие степени оценки вытеснены уничижительными и резко негативными характеристиками. Массовое сознание грузин стало воспринимать абхазов как некий дикий, нецивилизованный и малокультурный народ, не имеющий собственных этнокультурных потенций, неспособный к саморазвитию и усвоению высоких культурных стандартов. Роль абхазов в истории Грузии стала оцениваться крайне негативно. В соответствии с точкой зрения некоторых грузинских ученых, которая стала в тот период усиленно популяризироваться, абхазы воспринимались как относительно недавние мигранты из горных областей Северо-Западного Кавказа, переселившиеся на рубеже XVII-XVIII вв. на исконные грузинские земли, при этом частью вытеснив, частью ассимилировав жившее там аборигенное грузинское население.

В таком же противоречии с истиной было и распространившееся представление о поголовном мусульманстве абхазов, что в массовом сознании грузин служит негативной характеристикой. В этом отношении характерна фраза, брошенная в газете "Свободная Грузия" одним из наиболее резких критиков Владислава Ардзинбы: "Чего еще можно ждать от человека, который много лет назад сказал: я - мусульманин и сделаю все, чтобы присоединиться к мусульманскому миру"[11]. Получается, что присоединение к одной из трех мировых религий - исламу - сам по себе поступок недостойный, а человек, желающий этого, способен лишь на самые низменные деяния.

Вдобавок к представлениям о поголовном мусульманстве абхазов, последние воспринимались как сильно обрусевший народ, что в массовом сознании грузин также является однозначно негативной характеристикой. В качестве главного аргумента обрусения абхазов указывается на высокий (по сравнению, в частности, с грузинами) процент лиц, не владеющих родным языком, а являющихся русскоязычными, отсутствие среднего и высшего образования на абхазском языке, а также политическое тяготение к России.

Тяготение Абхазии к России действительно имеет место, и в данном случае, вероятно, нельзя отрицать тот факт, что билингвизм абхазов дает им возможность свободной ориентации в основных параметрах российской культуры, что, естественно, стимулирует постсоветские интеграционные мотивации и, соответственно, незнание грузинского языка оставляет соответствующую культуру для абхазов закрытой, что при прочих равных условиях всегда служило бы дезинтегрирующим фактором.

Тем не менее основным фактором российской ориентации абхазов являются историко-политические причины, но не культурно-бытовые, тем более, что так называемое обрусение абхазов является не более чем конъюнктурным мифом. Сокращение сферы функционирования абхазского языка не повлекло за собой размывания этнического самосознания народа и его перехода на русские культурно-бытовые стандарты, в случае чего и можно было бы говорить об обрусении абхазов.

Однако данная реальность, которая является очевидной для любого непредвзятого взгляда, игнорируется грузинской стороной. Само "обрусение" абхазов в Тбилиси объясняют сознательным стремлением кремлевских политиков оторвать абхазов от грузин, заменить якобы исторически присущую абхазам грузинскую ориентацию на российскую и тем самым прочно утвердить российское присутствие на грузинской земле Абхазии.

Эта константа современного общественного самосознания грузин является частью более широкого пласта нынешних общественных настроений, связанных с российско-грузинскими отношениями, их историческим контекстом и перспективой, которые в конечном счете сформировали негативные представления грузин о России и русских. Эти представления исходят из убеждений об отрицательном для Грузии опыте взаимоотношений с Россией. Так, грузины считают свою страну дважды аннексированной Россией - первый раз в 1801 г., когда император Александр I, низложив династию Багратиони, упразднил Картлийско-Кахетинское царство, введя его в административную и территориальную систему Российской империи; второй раз, в 1921 г., когда войска Советской России вторглись на территорию Грузинской демократической республики, свергли ее правительство, приведя к власти местных коммунистов. Особенно эмоционально воспринимается история 70-летнего советского режима. Этому периоду дают исключительно негативные оценки как эпохе социального и культурного регресса, связанного с целенаправленным подавлением национальной энергии грузинского народа, ущемлением его этнических прав.

При этом весьма живуч тезис о некоей тайной нелюбви русских к Грузии. Вышеназванные негативные тенденции в советской истории Грузии как раз и связываются со скрытой грузинофобией русских, испытывавших порой ненависть к свободолюбивому грузинскому народу, неоднократно пытавшемуся вырваться из оков советской империи. Эту константу грузинского самосознания выразил даже Эдуард Шеварднадзе. В своем обращении к Борису Ельцину в дни сражений за Сухум, обвиняя его в неоказании помощи, президент Грузии писал: "В чем мы провинились перед Россией и миром? Не в том ли, что в который уже раз в истории грузинского народа пожелали себе свободы и независимости?". В целом это корреспондирует с массовым представлением грузин о "жертвенном" характере их истории, о том уроне, который понес грузинский народ в эти годы, и о тех кознях, которые Россия постоянно строила против Грузии.

Важным является то, что в целом абхазскую проблему в Грузии также рассматривают сквозь призму русского комплекса. Все трудности в грузино-абхазских взаимоотношениях объявляются следствием российских происков. Само образование большевиками в 1921 г. национальной советской государственности абхазов считается звеном хитроумного русского плана по ослаблению Грузии, закладыванию в ее унитарный государственный организм зерен будущего сепаратизма. Зарождение абхазского национального движения в 60-х годах также не воспринималось как нечто самостоятельное. По распространенному в Грузии мнению, Абхазия в составе Грузинской ССР имела самые благоприятные условия для социально-экономического и культурного развития, не сравнимые с тем угнетенным положением, в котором находились другие советские автономии, входившие, в частности, в состав Российской Федерации. Вследствие этого считалось, что у абхазов не было причин для недовольства, а периодически вспыхивавшие абхазские волнения, направленные на выход Абхазии из состава Грузии, объяснялись опять-таки происками Кремля. На эту особенность грузинского общественного сознания обратил внимание Г. Нодиа, отметивший, что "в абхазах или в осетинах не видели людей, борющихся за свои права; они выступали на "их" (Кремля) стороне против "нас" (Грузии)"[12]. До сих пор в Грузии бытует мнение, что все политические потрясения, которые перенесла республика за последние годы, в том числе и конфликты в Абхазии (и в Южной Осетии), были инспирированы некоей "третьей силой", под которой, как правило, подразумевается Россия и ее тайные агенты.



Данная константа общественного сознания грузин проявилась и в оценке причин, хода и результатов войны 1992-1993 гг.

Для многих в Грузии с самого начала не вызывало сомнений, что война в Абхазии была задумана и спланирована в кремлевских кабинетах. Виднейший деятель современной грузинской культуры академик А.Бакрадзе утверждал, что "мы (т.е.грузины. - Ю.А.) знаем, какой коварный план замыслило российское правительство против Грузии. России выгодно создать карабахскую ситуацию в Абхазии..."[13]. Гагринское поражение грузинских войск дало новый повод для утверждений о российской вовлеченности в конфликт. В письме Государственного совета Грузии Манфреду Вернеру говорилось о том, что "совершенно очевиден заговор абхазских сепаратистов с реакционными силами России"[14]. Эдуард Шеварднадзе неоднократно поддерживал эту позицию, заявляя, например, о том, что за спиной абхазских сепаратистов стоят "мощные имперские и фундаменталистские силы"[15]. Уже цитированное заявление Верховного Совета АРА в изгнании еще более определенно. "Инспиратором конфликта, - говорится в нем, - оказалась соседняя с нами страна - Российская Федерация, - под непосредственным руковод- ством и при участии реакционных сил которой сегодня оккупирован исконный исторический край Грузии"[16]. Однако что из себя представляют "реакционные силы" не совсем ясно, так как их определения разнятся и несколько расплывчато именуются то российским генералитетом, то кругами коммунистической оппозиции, то шовинистической великодержавной силой, а порой и всем вместе.

Очевидно, что за настойчивым стремлением сделать Россию единственным виновником и ответчиком по делу скрывается желание грузинской стороны найти оправдание своему поражению в войне, тем более, что массовое сознание грузин охотно принимает подобную версию. Вера в нее облегчается и общим фоном антирусских настроений в Грузии. Однако подобная позиция не может не быть препятствием на пути к мирному взаимопониманию, так как сужает возможности грузинской стороны адекватно оценить собственные роль и ошибки, приведшие к эскалации трагических событий 1992-1993 гг., и соответственно ограничивает возможности рационального дипломатического маневра.

Основной момент нынешнего этапа переговоров - это вопрос о будущем политических взаимоотношений Грузии и Абхазии. Как известно, стороны придерживаются по этому вопросу явно противоположных позиций. Грузинское общественное сознание с трудом адаптирует идею федеративного устройства. Прозвучавшее некогда заявление Эдуарда Шеварднадзе о том, что Грузия не готова к этому, очень точно отражает существо дела. Во всяком случае еще несколько лет назад в Грузии мало кто допускал мысль о том, что будущее развитие республики возможно вне унитаризации ее государственно-политического устройства. Так, анализ программ грузинских политических партий, шедших на парламентские выборы в октябре 1992 г., показывает, что большинство из них видело Грузию либо унитарным государством, либо, если существование автономий допускалось, последние должны были находится под жестким контролем центральной власти.

Позиция Эдуарда Шеварднадзе была не менее определенной.

Выступая в парламенте 17 ноября 1992 г., он отверг идею федеративных связей между Грузией и Абхазией, заявив, что власти Грузии "готовы рассматривать лишь вопрос об уточнении правового статуса Абхазской автономии"[17]. Последнее, по мысли Э.Шеварднадзе, было единственным, на что могли рассчитывать абхазы в составе Грузии. Весьма симптоматична и тональность обсуждения в грузинском парламенте соглашения от 4 апреля 1994 г. Последнее было подвергнуто резкой критике со стороны законодателей, так как оно, по мнению большинства парламентариев, подрывало унитарные основы Грузинского государства, обрекая его на федеративное и более того, конфедеративное устройство.

Между тем, идея федерализации как возможный путь решения грузино-абхазского конфликта, хотя и не без труда, но пробивает себе дорогу в Грузии, где многие уже понимают, что классический унитаризм вряд ли может стать основой внутреннего устройства государства. Последнее грузинская сторона рассматривает как серьезный компромисс. Однако, как представляют в Тбилиси реальные контуры будущего федеративного союза, понять трудно.

Самые высокопоставленные грузинские чиновники, в том числе Эдуард Шеварднадзе, неоднократно заявляли, что в составе Грузии Абхазии будут предоставлены предельно широкие полномочия автономного самоуправления, учитывающие мировой опыт и соответствующие правовые стандарты. В качестве атрибутов самостоятельности Абхазии представляется право иметь собственную конституцию, герб, флаг, гимн и т.д.

Весьма показательны и некоторые другие нюансы грузинской позиции, в частности заявленная некогда позиция о том, что Грузия даст Абхазии такие же полномочия, которые Россия предоставит Чечне. Озвученная Эдуардом Шеварднадзе в разгар военных действий в Чечне, эта позиция отражала уверенность Эдуарда Шеварднадзе как в конечной победе федерального Центра над силами чеченского сепаратизма, так и в жестком подходе Москвы к послевоенному обустройству отношений между Центром и Чечней. Нынешняя ситуация в российско-чеченских отношениях, по понятным причинам, делает невыгодным ссылки на чеченский статус как на прообраз будущей правосубъектности Абхазии, а потому риторика на эту тему исчезла из официального грузинского лексикона.

Что касается Абхазии, то ее лидеры уже избавились от романтизма первых месяцев, наступивших после победы, когда в Сухуме серьезно рассчитывали на окончательное отделение от Грузии, обретение полной независимости и международное признание. Ныне Абхазия вынуждена согласиться с возможностью сосуществования с Грузией в рамках некоего единого (общего) государственного образования, которое, таким образом, восстановит советские границы Грузинской ССР.

В то же время в Абхазии не приемлют ту модель внутреннего устройства этого государства, которую предлагают в Тбилиси, в частности, любые варианты автономного вхождения Абхазии в состав Грузии с сохранением во взаимоотношениях между Сухумом и Тбилиси административной вертикали. Обещания, что Абхазии будут предоставлены широкие автономные права, в том числе право иметь конституцию, гимн, герб, флаг и т.д., звучат не более как пустая декларация, особенно в свете исторических параллелей: в период предшествовавшего автономного пребывания в составе Грузии большинством атрибутов из перечисленного ряда абхазы уже владели, однако это не спасло грузино-абхазские отношения от трудностей и конфликтов. Кроме того, в Абхазии уверены, что обещанные "широкие права" тбилисским руководством на практике никогда не будут реализованы. Однако прежде всего в Сухуме считают, что грузинские предложения не учитывают нынешних реалий, в частности войну и ее результаты.

В конечном итоге в рамках союзного государства Абхазия готова строить свои взаимоотношения с Грузией лишь на равносубъектной основе, и этот принцип, считают в Сухуме, должен быть положен в основание будущего государственного устройства. Соответственно Сухум отказывается предоставить Тбилиси какие-либо исключительные полномочия, соглашаясь лишь на сферу совместной компетенции в таких областях государственной жизни, как внешняя политика, оборона, финансы, пограничная и таможенная служба и некоторые другие.

Дипломатическая активность, наблюдавшаяся летом 1997 г., кульминацией которой стала сенсационная встреча 14 августа в Тбилиси Эдуарда Шеварднадзе и Владислава Ардзинбы, породила надежды на серьезный прорыв по пути мирного урегулирования конфликта. Однако прошедшее время надежд не оправдало. Обе стороны приостановили начатое было движение; российский посредник, столь бурно и целеустремленно взявшийся за дело, неожиданно вновь ушел в тень, переговорный процесс перешел в обычную для него вялотекущую стадию.

В целом летний дипломатический переполох принес больше вреда, чем пользы, закончившись не только безрезультатно, но и заронив у сторон новые основания для недоверия друг другу.

Теперь, чтобы Э. Шеварднадзе и В. Ардзинба вновь встретились за столом переговоров, нужны гораздо большие дипломатические усилия либо некие экстраординарные обстоятельства, которые заставят обоих лидеров выйти на уровень реальных договоренностей.

Вследствие этого позиции сторон пока не претерпели существенных изменений, и, в частности, Тбилиси вновь попытался интенсифицировать свои действия по уже апробированному направлению. Так, на встрече глав стран СНГ в октябре 1997 г. в Кишиневе Э. Шеварднадзе в очередной раз отметил неэффективность миротворческих усилий России и потребовал от президента Б. Ельцина ужесточения блокадных санкций против Абхазии, а также более решительных действий в деле обеспечения возвращения грузинских беженцев.

Впрочем, миротворческая стратегия России действительно нуждается в корректировке, так как в настоящее время носит весьма двусмысленный характер. Если на р. Ингури российский миротворческий контингент является сегодня единственной гарантией невозобновления боевых действий на линии грузино-абхазского противостояния, то осуществление российскими пограничниками блокадных санкций против Абхазии на другой границе, по р. Псоу, подбрасывает уголья в тлеющий конфликт, так как очевидно, что блокада является одной из самых действенных мер из арсенала войны, но не мира.

Между тем миротворческий потенциал России может раскрыться не на путях блокадного удушения одной из сторон в конфликте и не в попытках навязать сторонам тот или иной вариант мирного соглашения, а в том, чтобы вывести Тбилиси и Сухум на прямой, независимый и самостоятельный диалог друг с другом. Понятно, что для этого должны быть созданы соответствующие условия, и первыми шагами в этом направлении как раз и должно стать полное, безоговорочное, без всяких предварительных условий снятие блокады с Абхазии. До тех пор, пока одна из сторон будет ждать окончательного удушения партнера, а другая готовиться к новому ужесточению против себя блокадных санкций и возможному вторжению из-за реки, нормального диалога не получится. Но как только стороны поймут, что отныне свои проблемы они должны решать только сами, вдвоем, без оглядки на помощь или враждебность третьих сил; когда станет ясно, что механизмы достижения мира должны соизмеряться лишь с собственными ресурсами и возможностями, тогда стороны смогут проявить политическую волю и начать реальные поиски пути к миру.






--------------------------------------------------------------------------------

1. Содержание доклада, подготовленного для конференции "Грузины и абхазы. Поиски согласия и роль международного сообщества". Брюссель, 12s14 июня 1997 г.

2. Лакоба С. Столетняя война Грузии против Абхазии. Гагра. 1993.

3. Абхазия. Хроника необъявленной войны. М., 1993, ч. 2. С. 9.

4. Памятная записка "О событиях в Абхазской автономной республике" // Свободная Грузия /далее - СГ/. 1992. 20.08.

5. Шеварднадзе Э. Шулерское разыгрывание этнонациональных "карт" создаст проблемы не только в Грузии // СГ. 1992. 3.09.

6. СГ. 1992. 3.10.

7. СГ. 1992. 13.10.

8. СГ. 1997. 19.04.

9. СГ. 1993. 12.01.

10. Сегодня. 1993. 25.01.

11. Наши народы невозможно разделить // СГ. 1993. 24.03.

12. Нодиа Г. Политическая смута и этнотерриториальные конфликты в Грузии // Спорные границы на Кавказе. М., 1996. С. 96.

13. СГ. 1992. 4.11.

14. СГ. 1992. 6.10.

15. СГ. 1993. 1.01.

16. СГ. 1997. 19.04.

17. СГ. 1992. 20.11.

Представители ОБСЕ провели в Цхинвале встречу с юго-осетинским руководством
ЦХИНВАЛ, 10 ноября.
Вопрос об активизации процесса урегулирования грузино-югоосетинского конфликта был рассмотрен в ходе состоявшейся в Цхинвале встречи югоосетинского руководства с главой миссии ОБСЕ в Грузии, послом Жан-Мишелем Лакомбом, личным представителем действующего председателя ОБСЕ Хайде Тельявини и послом МИД РФ по особым поручениям Михаилом Майоровым.
Поездка в Цхинвал состоялась в рамках второй консультативной встречи по вопросам гарантий в урегулировании конфликта. Ранее аналогичные переговоры были проведены в Тифлисе, с представителями руководства Грузии.
Представители ОБСЕ на встречах в Цхинвале высказались за проведение в конце декабря нынешнего года очередного заседания Смешанной Контрольной Комиссии в рамках урегулирования конфликта.
Представители юго-осетинского руководства "с пониманием" отнеслись к этому предложению, при этом выразив мнение, что проведение очередного заседания СКК имеет смысл только в случае подписания нового грузино-российского соглашения о восстановлении народного хозяйства, разрушенного в ходе конфликта, - сказал корр.BLACK SEA PRESS заместитель заместитель министра внешних связей Южной Осетии Алан Плиев.

Геополитические интересы РОССИИ в АБХАЗИИ?

Ф.Дзапшба,
кандидат политических наук

Общеизвестно огромное значение Кавказа во внешней
политике России на протяжении ряда столетий.

С Кавказским направлением прямо или косвенно была связана вся южная стратегия России.
Позиции в этом регионе обеспечивали не только военную безопасность или политическую стабильность, но и широкую торговлю, выгодные культурные и экономические связи, расширение международного влияния.
Не случайно в советское время Россия направляла огромные ресурсы для закрепления здесь своих позиций, усиления всевозможных связей между кавказскими и российскими территориями.
К сожалению, распад Советского Союза во многом обесценил все эти затраты.

Позиции России на Кавказе в 90-е годы резко ослабли и продолжают слабеть.

Между тем роль России в Закавказье в настоящее время не менее велика, чем после 1917 г. Среди проблем этого региона, самым серьезным образом влияющих на положение России, являются разработка и использование каспийской нефти, столкновение между исламом и православием, характер взаимоотношений с Ираном и Турцией, масштаб влияния на Черном море. Причем в решении этих проблем Россия не имеет надежных союзников. Позиции Армении, Азербайджана и Грузии нельзя назвать пророссийскими, в них много противоречивого, в их политике утверждаются новые ориентации.

В то же время существенную роль в укреплении российских интересов на Кавказе способно сыграть сотрудничество с Абхазией. Место этой Республики (пока и не признанной на международном уровне, что несправедливо с точки зрения международного права и объясняется единственно открытой поддержкой правительства Э.Шеварднадзе со стороны США) весьма оригинально.

Географически — она протянулась на 500 км по восточному побережью Черного моря, что обеспечивает ей стратегически выгодное положение.

Политически — она, справедливым путем добившись суверенности и независимости, пользуется вниманием, доверием, уважением среди кавказских народов.

Экономически — она располагает значительными возможностями для успешного развития своей экономики и сотрудничества с другими странами.

Геополитически — Абхазия может быть важным звеном российской политики на Кавказе, связывающим Россию со всем западным Кавказом.

Такой взгляд на Абхазию подкрепляется наличием глубоких позитивных традиций в российско-абхазских отношениях. Они формировались на протяжении веков и охватывают культуру, религию, экономику, кровнородственные связи. Существенным фактором является широкое распространение в Абхазии русского языка и русской культуры, уважительного отношения к русскому народу.

Структура абхазской экономики (сейчас в значительной степени парализованной), в которой основными отраслями являются курортная индустрия, производство цитрусовых, чаеводство, виноградарство и виноделие, легкая промышленность, во многом дополняет экономику России.

С другой стороны, продукция российской промышленности, подготовка кадров специ-алистов в российских вузах, сотрудничество во многих научных, хозяйственных, культурных проектах — все это делает Россию наиболее выгодным партнером Абхазии.

Еще большее значение в настоящее время может иметь политическая поддержка со стороны России, которая способна выступить гарантом демократического решения грузино-абхазского спора, международного признания абхазской государственности.

Интересы России в Абхаз-ском регионе значительны. Помимо экономических, культурных, научных и оздоровительных подчеркнем значение геополитических аспектов российских национальных интересов в абхазском направлении.

Прежде всего это — сохранение более-менее серьезного влияния на Закавказье, в том числе на Грузию, Армению и дальше — Турцию, Иран. Абхазский путь нового утверждения России на Кавказе, по нашему мнению, может быть более результативным, чем ставка на Грузию. Проблема так называемой территориальной целостности бывших союзных республик СССР, осложняющая ныне отношения России с Азербайджаном, Арменией, Грузией, Молдавией, Украиной будет терять для России свое значение. И может вообще стать неактуальной. Между тем уверенности во взаимовыгодности российско-грузинских отношений не может быть; они ненадежны, нестабильны, и со стороны Грузии носят конъюнктурный характер.

Укрепление позиций России в Абхазии через развитие взаимовыгодного сотрудничества значительно усилит ее возможности в стратегии отношений со всеми кавказскими и расположенными рядом с ними государствами.

Во-вторых, принципиальный интерес заключается в возможности использовать абхазскую прибрежную дугу в интересах совместной безопасности. Этот аспект соответствует интересам как России (поскольку несколько компенсирует огромные потери стратегического плана на Черном море), так и Абхазии (поскольку гарантирует безопасность, обеспечиваемую военно-политическим потенциалом России). Примыкающая к абхаз-скому побережью акватория Черного моря, в случае союзнических или каких-либо еще отношений, расширяет поле деятельности Черноморского флота России, что немаловажно для обоих субъектов, поскольку влияние США, Турции, НАТО в целом здесь уже сильно возросло.

В-третьих, сильное присутствие России на Кавказе, в Абхазии в том числе, увеличивает стабильность всех государств и субъектов политики этого региона, надежность мирных отношений между ними и в определенной степени сохраняет стратегические связи и ориентиры Кавказа с севером, что, по нашему мнению, охранит его от дальнейшей конфронтации, которая, напротив, может усилиться в случае переориентирования Кавказа на южных соседей.

В свете всего сказанного удивляет затягивание процесса нормализации российско-абхазских отношений, продолжения блокадной политики со стороны России. Такая политика идет вразрез с национальными интересами России, а Абхазию все больше толкает на расширение контактов с Турцией. Многие политики, ученые, члены Федерального Собрания России настаивают на изменении политики в сторону дружественных отношений.

В июле 1997 г. Государственная Дума РФ приняла специальное заявление и постановление о недопустимости нарушений общепризнанных принципов и норм международного гуманитарного права по отношению к бедствующему населению Абхазии. Правительство среагировало на него весьма скупо. Принципиальных изменений в российско-грузинских отношениях нет. (В СЕНТЯРЕ 1999 ГОДА В.В.ПУТИН ПОДПИСАЛ РАСПОРЯЖЕНИЕ О ЧАСТИЧНОЙ ОТМЕНЕ САНКЦИЙ ПРОТИВ АБХАЗИИ). Политические позиции этих стран продолжают отдаляться. И Абхазия здесь ни при чем.

Осмысление и утверждение геополитических интересов страны — сложный процесс. Он не терпит суеты. геополитические интересы не могут ставиться в зависимость от кратко-срочных мотивов. Интересы России в Абхазии носят стратегический характер. Им надо безотлагательно придать позитивное содержание, ибо историческое время течет быстро.

Вова Джапаридзе,
ваши заслуги в развитии каратэ в Абхазии - это ваши заслуги. Если вы вложили свой труд в это дело, то спасибо вам за это и наша благодарность. Но ведь сейчас не вы, а Михаил занимается этим в Абхазии. Неужели гнев ослепил вас настолько, что вы не видите, что его труд уж по крайней мере никак не менее значим чем ваш? Кто сейчас ездит в Абхазию, чтобы помочь местным каратэистам? Назовите кого-нибудь кроме Михаила Степина. То что он ездит и безвозмездно помогает детям и молодежи, это он просто молодец.
Вова, не надо смешивать политику и спорт. Надо отдать должное тем, кто сегодня пытается что-нибудь сделать для Абхазии.
Я не разделяю политических взглядов Михаила и не согласен со многим на его сайте. Но благородные дела, которыми он занимается в Абхазии, говорят о многом.
Вова, я надеюсь, что ты поймешь меня.

РОССИЯ! ЧУЕШЬ СТРАШНЫЙ ЗУД?
ТО ЖОПОРИДЗЫ ПО ТЕБЕ ПОЛЗУТ...

Грузия может ввести визовый режим для российских военных, дислоцированных на ее территории.

В случае введения Россией визового режима с Грузией, он должен распространятся на все регионы Грузии, включая население Абхазии и Южной Осетии. Об этом заявила председатель комитета по внешним связям парламента Грузии Нино Бурджанадзе. Она также высказала мнение о том, что если Россия решит ввести визовый режим для граждан Грузии, то Грузия, в свою очередь должна ввести визовый режим для российских военных, дислоцированных в Грузии. По словам Н.Бурджанадзе, в случае введения виз "не может быть и речи" ни о каком смягчении режима для населения Абхазии и Южной Осетии, а также российских военных, сообщает BS Press. // РБК //

Поздравляю бывших сотр.милиции зам.мин.внутр.дел Абхазии Джопуа и Ингиштера Нармания

Ishu moikh odnokursnikow:
Khocholawa Gennadij Borisowich, zhil w Sukhumi na ul.Goolya
Lobzhanidze Shalwa , zhil w Alakhadze na ul Pushkina 19

здесь кто-то упомянул эту аскариду анцупова . так вот недавно его сыночек решыл навестить его на том свете .маленьлая аскарида передозиравалась туда им всем дорога.

А я понял, Алекс, забивает эту гостевую, перенося постинги с "Абхазети", причем ВЫБОРОЧНО.
Ну а как иноаче? Ведь ненаехать он неможет.