18:30 28/09/2001
Рубрика: Экономика
Источник: РИА "ОРЕАНДА"

Семьдесят четыре миллиона долларов необходимо, по подсчетам российских экспертов, на восстановление железнодорожного движения через Абхазию, сообщила корреспонденту РИА "Ореанда" по телефону генеральный директор предприятия "Абхазская железная дорога" Рита Лолуа. По ее словам, необходимо отремонтировать 232 километра пути, разрушенного во время грузино-абхазских боевых действий. Она отметила, что в восстановлении грузоперевозок через Абхазию заинтересованы в России и Армении. Однако грузинская сторона связывает этот вопрос с поэтапным возвращением беженцев, сказала Рита Лолуа. В настоящее время, по ее словам, в Абхазии функционируют только 4 электрички на внутренних пассажирских перевозках. После военных действий 38 вагонов электропоездов, принадлежавших Абхазии, остались в Грузии, сказала директор предприятия "Абхазская железная дорога".

В интервью корреспонденту РИА "Ореанда" министр транспорта и коммуникаций Грузии Мераб Адеишвили увязал восстановление железнодорожного сообщения через Абхазию с возвращением грузинских беженцев

А мне понравилось! Я одно время смотрел "гонки на выживание". Так там люди сознательно кувыркаются, сталкиваются и только после серьезных травм получают то, что грузинские бойцы могут получить сразу. Гонщикам надо много раз ударить машину, перевернуться на ней, разбить все стекла, оторвать крышу. Здесь все уже готово! Гениально! И главное - практически даром! Эта колымага стоит всего 6 тысяч баксов.

Большего убожества в жизни не видел! Из "нивы" сделать боевую машину - это полный абхаз, то есть абзац! Еще надо попробовать из велосипеда сделать танк, а из воздушного змея - штурмовик. Голь на выдумки конечно же хитра, но уж до маразма доводить эти выдумки не стоит.
Каждый член экипажа этого "джипа" должен иметь вес не более 50 кг. Даже по тем кадрам, которые показали по НТВ хорошо видно, что эта "помесь дога с носорогом" даже при небольшой скорости имеет отчетливую тенденцию к опрокидованию. В общем - чушь собачья!

Даур ЗАНТАРИЯ
(1953-2001)

СЛОВО О НАУЧНЫХ ОТКРЫТИЯХ
(Архимед)

Архимед, как только открыл Закон, точнее: как только сформулировал его, чтобы было понятно простым смертным, тотчас же выбежал на улицу - полногрудый, общипанный, являя гражданам Сиракуз дряблость чресел! Эврика, дeскать, эврика! Представляете, как бы его засмеяли, будь это Астраханские бани! А между тем в Астраханских банях собирается наиболее интеллигентная клиентура, а в домах, что вокруг, проживает самая приличная публика.
Кончено, гражданин Эллады был совсем другим. Зря говорят, что человек не меняется. Современный человек еще как изменился: изменилось его понятие о стыде. И в зависимости от того, как трансформируется это самое понятие о стыде, как уступает естественность место ханжеству с его наиболее изощренным результатом - Человеком Без Комплексов - трансформируется и он, человек, а вместе с ним то, что принято именовать историей. В Греции в храме, а то и на главной площади города могло стоять изваяние обнаженной женщины со всеми делами, а простолюдины воспринимали его именно как идол, как богиню, причем девственную богиню целомудрия. У нас, даже при всем нашем приобщении ко всему передовому, об одетых и наглухо застегнутых скульптурах чего хошь говорят, а граждане Эллады Артемиде приносили жертвы и относились к ней с известным языческим благоговением. Но уже Гоген, дитя Франции конца XIX века, создавая "Манао тупапу", вынужден был решать такую задачу: как изобразить обнаженную, чтобы при этом зритель не воспринимал его модель как предмет вожделения. Возможно, тут сыграла роль излишняя ревность художника к возлюбленной таитянке, но все-таки проблема существовала. Если обнаженная да спит - акт уже произошел, если она бодрствует и смотрит - значит она - гы-гы-гы! – акта этого ждет. И художник придумал: она боится. И боится именно привидения. Только трогательные чувства при виде беззащитной дикарки, возникая в душе цивилизованного европейца вместе с желанием ее защитить, могут быть оградой от его вожделения. Но это разговор отдельный. А сейчас о научных открытиях.
Появление Диогена на рынке и акция со светильником, помимо всего прочего, есть не что иное, как простейший метод разъяснения публике сложной мысли; свою идею он сформулировал жестом, как Архимед - словами, Пифагор - математическими символами. Закон создается только Богом, он лежит на поверхности, и в тайных мыслях посвященным явлен всегда. Открытие же состоит в том, что найдено понятное его выражение. Архимед мог и не выбегать голопузым на агору: достаточно его формулировки Закона Архимеда - и все ясно. Диогену же пришлось и свечу днем жечь, и в бочке посидеть, и Александра Македонскиса обидеть: тот сам пришел, квартиру в центре города предлагая вместо бочки, а этот - не заслоняй, дескать, солнца! Но делали гении одно дело: открывали людям Знание, ибо пришла пора этому Знанию быть открытым людям. И дневная свеча Диогена так же функциональна и прагматична, как и закон Пифагора, примененный при строительстве пирамид. Практическое применение мысли Диогена в том, что _еще одна истина понята людьми.
Безусловно, Архимед рассчитывал, что толпа его поймет, раз так забавно поспешил своим законом поделиться. Если бы между ним и народом была стена непонимания - чего уж тогда выбегать? Может этого закона все Сиракузы ждали, как ждали очередного оборонительного сооружения, которых во множестве для города ученый придумывал?
Скорее всего ученый действительно был занят изобретением нового оружия для доброго тирана Сиракуз, а закон Архимеда пришел ему в голову мимоходом. Ведь в баню пришел, как и все нормальные эллины, чтобы отдохнуть и расслабиться. Лежит великий ученый в позе, воспетой Козьмой Прутковым в стихотворении "Философ в бане", - и вдруг ка-ак подскочит, точь в точь как вздрогнул Ньютон тысячелетия спустя, когда падающее яблоко угодило ему в ермолку. Гениальные открытия зачастую являются как побочный результат.
Немало туш плескалось в ваннах,
Немало яблок било лбы,
Но спит в потемках без названья
В пределах "если б да кабы"
Закон. Закон себя не прячет,
Лишь должен быть произнесен,
И все мудреные задачи
Таят, как радугу, закон.
В саду родном, но незнакомом,
Где облетает барбарис,
По тонким ниточкам закона
Шурша листва струится вниз.
Открытие ошпарило Архимеда, как кипяток. Раскидав в стороны и "Леквоною и ременно-обутого Тавра" (см.К.Пруткова), он выскочил прямо на улицу, без гематия и без сандалиев.
Но давно уже шведская королева вручает ученым нобелевскую ветвь за те труды, чей смысл даже ей не понять. Но ведь и Лаврентий Берия возглавлял шарашку, где ученые разрабатывали научные проекты, только названия которых он бы ввек не растолковал. Средневековый маг и астролог, вызыватель духов, Фауст, в народе пользовался великим почетом, потому что при необходимости он лечил и учил народ. А нынешний академик, сколько бы ни основывался на марксистский метод и сколько не трудился на прогресс, уже не лечит и не учит народ: его исследования понятны только узкому кругу посвященных. Вот о чем речь. А настоящий Закон, открытый Богом людям через избранных, тотчас становится понятен любому гимназисту, что ни на миг не умаляет величия первооткрывателя.
Все, кто побывал в Сухуме, непременно посещали обезьяний питомник. Не всем, однако, известно, что знаменитый этот обезьянник был видимой частью айсберга, которым являлся засекреченный, стратегического значения Всесоюзный институт экспериментальной патологии с его бессменным директором академиком Массикотом. В этом институте ставились опыты над обезьянами, которые, как известно, наиболее близки к человеку. Подробнее об этом таинственном институте мы расскажем в другой раз, а сейчас речь о том, что этот институт виной тому, что в нашем черноморском городе Сухуме растет самый настоящий анчар, а мой сосед дядя Жора впал в отчаянье, потому что чуть было не открыл средство от облысения - вещество, при посредстве которого на самой лысой лысине вырастают юношеские волосы (вырастали бы, если такое средство японцами уже не открыто, а дядя Жора был к нему близок в начале шестидесятых) со скоростью, с которой растут обычные волосы. Но именно: чуть было. Итак, по порядку.
Анчар сам Пушкин в сносках охарактеризовал как древо яда. Его не надо путать с ядовитым деревом Токсикодендрон, которое стоит, огороженное, в Сухумском ботаническом саду и показывается всем экскурсантам. Нет, анчар растет на цыганском кладбище в Старом поселке. Его создательница - жена местного гангстера, которая так сильно ревновала своего мужа к цыганке, с которой у гангстера был длинный роман, что не успокоилась даже тогда, когда любовница-цыганка умерла; работая в вышеназванном институте Массикота, ревнивая жена выкрала из запасников сверхсекретный лапидермиус и поливала им корень барбариса, посаженного родителями цыганки на ее могиле, отчего куст барбариса стал настолько ядовитым, что совсем как у Пушкина
К нему и птица не летит,
И тигр нейдет, лишь вихорь черный
На древо смерти набежит -
И мчится прочь, уже тлетворный.
А открытие средства от облысения чуть было не произошло таким образом. Как-то в конце рабочей недели дядя Жора остался в лаборатории, увлекшись опытами. Ответ был близок, но только близок. Думая о том, как славно было бы открыть лапидермиус впервые в науке (а это искусственная плазма, при помощи которой другая искусственная плазма наиболее эффектно срастается с неведомой наукой новейшей плазмой - открытие, которое выдвинет институт на мировой уровень, а дяде Жоре обеспечит Ленинскую премию как минимум), сосед-ученый рассеянно проводил пальцами по потеющей лысине. Наконец охрана его выпроводила. А уже вечером у дяди Жоры зачесалось лысое темечко: на том месте, где прошлись его пальцы, тремя перекрещивающимися рядами росли волосы! И не седые, как остатки на затылке, а юношески-пушистые и русые! Какое-то вещество, которым ученый пользовался при опытах, дало этот неожиданный эффект. Надо было ждать до понедельника, институт стратегический, охрана в выходные дни не впустит самого Массикота. Доживем до понедельника, а там он исследует все пробирки. Только дядя Жора знает, как медленно ползло время в эти выходные. Всемогущее сообщество лысых по достоинству оценит это открытие, побочное, как и все гениальные. Какая там Ленинская! Фрачный, он улыбнется стокгольмцам, между тем, как королева...
К славе дядя Жора был готов. Но не готов был к такому обороту событий... Утром он пришел раньше всех. Но до девяти охранник его не впускал, а сам при этом был лыс, как лысый черт. Наконец взбегает дядя Жора в лабораторию... и пропустим смачное греческое ругательство! Уборщица, которую когда надо не заманить было в лабораторию, в это утро все колбы и пробирки вымыла и вычистила до блеска! Без следа!
Конечно, Массикот, поглаживая лысину, и без которой его облик был бы достаточно импозантным, разрешил дяде Жоре оставить поиски лапидермиуса и искать то самое вещество. Но дядя Жора его не нашел. И лапидермиуса тоже не открыл.
Вы ждете рассказа о том, как он спился, как опустился, дядя Жора? Нет, его спасли стоицизм и кинизм потомка эллинов и, не в последнюю очередь, релаксирующие свойства (ново)греческих крепких выражений.
А я расскажу вам притчу о двух самых величайших открытиях для человечества, притчу, которая является плодом моего вымысла, а не народной мудрости.
Осень витязь Хатт из рода Хаттов проводил в горах со стадом коз. Уже становилось холодно; он разжег amacva, что на абхазском языке есть огонь. Он сидел у amacva, глядел на небо, давая названья созвездьям. Молния ударила дуб. Amacvus, - сказал он, что означает: бьющий огонь. Осенью он был в горах со своим стадом коз. Он залег в тени, играя на свирели, - и вдруг заметил, что козы его оживлены. Он заметил, что козы оживлены, потому что попробовали незнакомого ему цветка. Желая узнать, что это за цветок, столь ожививший коз, он сам попробовал сока его лепестков. Хатт попробовал этого цветка. Козы продолжали плясать, а он лег ниц на землю. Вот встану я - и, куда не пойду, куда не прочерчу себе дороги от места, где лежу в печали, а от точки, где я лежу в печали, я могу прочертить сонмище лучей-дорог - и повсюду мои лучи-дороги перерезает смерть. Смерть - это круг, внутри которого я заперт. И от этой догадки он почувствовал себя одиноко. Познав свою запертость в круге жизни, за чертой которого смерть, он почувствовал такое одиночество, что его потянуло к людям. Он поспешил к ним.
Уже становилось холодно. Встав на косогоре, он увидел людей, собравшихся вокруг огня. Amacvaz , - сказал он, что означает "собравшиеся вокруг огня", а
сегодня это слово понимается как "кольцо". Ибо нельзя вокруг огня рассесться иначе, чем кольцом, то есть кругом.
Люди, сидевшие вокруг огня-amacva, тянули руки к его теплу. Их руки, как спицы, тянулись от круга к центру, где точка огня. Люди заметили его. Они встали и побежали ему навстречу. Обступили его кругом, ибо обступить нельзя иначе, чем кругом, - и тянули к нему спицы рук.
- Учитель людей! Тот раз ты нам показал, как разводить огонь. Нам стало и теплей, и счастливей, и уверенней. Что принес и что покажешь ты нам сейчас? - спрашивали они его.
Когда-то было ему так одиноко, что в сердцах он высек огонь из кресала. Огонь он принес людям. А сейчас он видел аmacvaz, он видел Круг жизненного плена, и сейчас он задыхался внутри этого круга.
Но люди ждали и надеялись. И Хатт сказал им: Я принес вам Колесо! И научил людей пользоваться колесом.

07.07.97

Даур ЗАНТАРИЯ
(1953-2001)

Носферату по имени история

В среднерусском городе с золотыми куполами я зашел в местный музей, как раз под золотыми куполами расположенный. Был то ли выходной, то ли санитарный день: попасть-то в музей я попал, но экскурсоводов не было, только смотрительница. На все вопросы она отвечала неохотно и односложно, хотя, как правило, смотрительницы все знают, потому что в день по несколько раз слышат экскурсионные тексты. Такая молчаливо-инертная смотрительница музея могла быть в России и только в России, чья история по советской традиции - это история СССР. А то и наоборот.
Я улыбнулся в душе, представив, что так же повела бы себя смотрительница в закавказском каком-нибудь музее (или же прибалтийском). Что упустила бы жертву, которая сама попала в западню. Да там не только смотрительница, для которой обрабатывать залетных и приобщать к истории своего народа - внеслужебная обязанность, этакий священный долг. Там каждый обыватель тебе такое расскажет, из таких специальных трудов процитирует... в общем, кому это неизвестно. Потому что на Кавказе плен Клио особенно силен. Я даже писал как-то, что на Кавказе войны начинают не вожди, как в Афганистане, и не полковники, как в Латинской Америке, а историки.

Фальсификация.
В бывшем Союзе, уж поверьте, самый высокий процент людей, интересующихся древностью. И знающих, что такое “фальсификация”. В фальсификации истории обычно упрекают историков соседнего народа, своим то же самое прощая.
Нигде в мире, наверное, минувшее не было так переработано, как в Советском Союзе, и нигде история не оказывала такого сильного влияния не только на сознание людей и на их образ жизни, но и на формы местного самоуправления. Воистину советский человек жил, отягощенный своей историей.
То, что повсюду считается делом узкого круга специалистов, в наших союзных республиках все обсуждали, как футбол. Историк занимал в обществе место, то ли среднее между жрецом и дипломатом, а также иллюзионистом, то ли синтез того и другого, а также третьего, поскольку профессии жреца и дипломата в известной мере присущи черты иллюзиониста.
От историка требовали не делать открытия, а озвучивать настроение масс. Ради этого массы готовы были даже взять историка на содержание, что делало его в некотором роде свободным от государства.
Грабить содержимое могильников было делом подсудным, а содержание манускриптов - нет. От историка требовалось не только изучить прошлое, но и так его подать, чтобы выводы его соответствовали требованию моментума.
Конечно же, гордиться своей историей и тем более изучать ее в школах - такая привилегия дана была немногим. Если из истории Армении, или Грузии, было известно много романтического, то из украинской знали только из Пушкина, что в таком-то году полтавский князь Кочубей совершил патриотический поступок: сгонял к Петру хлопца, пообещав ему за услугу в жены свою дочь, с доносом в шапке на Иван-Степаныча Мазепу - на своего гетьмана, на друга юношеских баталий, на зятя своего!

Этнист вместо интернационалиста(переделать).
СССР строился людьми, которые искренне верили, что нации и народы, по крайней мере в землях, куда уже успела докатиться мировая революция, доживают свой век. И потому каждая из бывших царских провинций, которые перед образованием СССР были независимыми и озирались по сторонам, получили внутри СССР тот статус, какой они пожелали. А регионы, которые входили в них в моментум образования Союза, стали автономиями. Таким образом было создано и узаконено вассальное деление народов, о чем вожди изначально вряд ли догадывались. Например сравнительно небольшая Грузинская ССР не только вбирала в себя в качестве автономных абхазов и осетин, но и внутри имела два народа (сванский и мингрельский), язык и культура которых близки грузинскому, но не более, чем молдавский итальянскому. Зато, пытаясь из соображений этнизма доказать, что название городов и рек Абхазии (Осетии) суть не абхазские (осетинские), а грузинские, плуты-историки пользовались сразу услугами трех языков. А народ с одной стороны согласно кивал, с другой исходил бессильной яростью.
Народы союзных республик видели себя поставленными в положение второсортных. Но и были третьесортные народы, имевшие автономные республики; четверосортные, имевшие автономные области; пятисортные - национальные округа; шестисортные, не имевшие ничего, кроме анекдотов о себе, где они говорили “однако”; и наконец седьмой сорт: крымские татары, турки-месхи и немцы Поволжья, которые нынче, с распадом СССР, могут рассчитывать на повышение сортности до шестого, как утешение за утраченные очаги.
Но к этому времени СССР как государство, постепенно твердея, уже стало таким, что для любой реформы в нем надо было долбить железобетон. И потому сюзерены и не могли мечтать о понимании наверху Но актуальность вопроса осталась. В союзных республиках, имевших автономии (это касается только республик, имевших автономии, потому что те. кто их не имел, зачастую сами оказывались в положении автономий, не исключая Украины и Белоруссии), латентно развился этнизм, в отличие от национализма настоянный не на государственно-гражданских понятиях, а на биологической общности людей, принадлежащих одному этносу или нескольким, чье родство доказано историками. Не следует смешивать этнизм с нацизмом не только потому, что в нынешней ситуации центробежных настроений в СНГ это вызовет много шуму, но еще и потому. что, опять же, этнизм “встает на плечи” не национальн-социалистической. а национально-демократической идеологии. Этнизм берет у западной демократии, как ему представляется, ее рациональное зерно, отбрасывая капиталистическую шелуху, подобно тому. как поступал в обществоведении Маркс с учением Гегеля. И представители бывшиих союзных, добившиеся независимости на волне этнизма, смогут понести эту идею в мир.
Этнизм правящей верхушки был умеренным, его крайние формы заглушались и загонялись в стены научных институтов и тех же музеев. Но в народе этнизм был популярен: интернационализм декларировался, этнизмом жили.
Вряд ли даже Сахаров и Солженицын догадывались изначально, что коммунисты выставят во флагмане perestroika & glasnost этнизм, только переодетый в демократические одёжки. Что вместо того, чтобы объединиться в устремлении к забрезжившей свободе, народы начнут выяснять счеты друг с другом. Но разговор об этнизме - разговор долгий, к которому автор этих срок готов, но ему не хочется томить читателя. настроенного на рычащее появление вампира, как было обещано в заглавии.

Курганы и прокуроры.
Все началось с того, что в 20-30 годы называлось “коренизацией”, а попросту подбором национальных кадров. Тут и превратилась Клио в арбитра при распределении благ, то есть при рассаживании бюрократии. Свой чиновник, чиновник-родственничек всегда много значит в централизованном государстве. Государство изначально воспринимается как зло, а не иначе и потому человек озабочен не соблюдением своих прав, а смягчением перманентного наказания. Снова восстанавливаются общинные отношения, где индивидуальность позволена только в форме эпических. позволенных чудачеств. И то общество, в котором лучше сохранился или воссоздан первобытно-общинный уклад, лучше выживало и лучше жило.
Чиновник изначально выбирается из местных, из среды, чтобы, зная среду, лучше проводил имперскую политику на месте. Народ об этом догадывается, как и о том, что, как следствие, от него, чиновника то есть, в глобальном смысле толку мало, но порадеть родному человечку он может. Потому что народ, внутренне не воспринимая имперский закон, считая, повторяем, его чуждым и только карающим, на бытовом уровне находится с ним в постоянном конфликте и норовит от него укрыться или откупиться. Тут и нужен свой чиновник-этнист. Проступки одни и те же, кара одна и та же -откупается каждый у своего. От прокурора требовалось не знание и соблюдение закона, а то, чтобы он был свой.
И на всяких хлебных местах хотелось своего же. И тут работала история. Кто будет по национальности директор таксопарка оказывалось в прямой зависимости от того, какого рода упряжь была найдена на том или ином кургане. Герои и царицы прошлого, чьи голоса глушило время, как Советы глушили Би-би-си, заполнили жизнь современников своими тенями, просачиваясь, как вампиры.

Две аварские мудрости.
Расул Гамзатов сказал слова, ныне ставшие народной пословицей: “Если ты выстрелишь в прошлое из пистолета, будущее выстрелит в тебя из пушки”. Конечно же, надо гордиться своим прошлым. А если твой край еще заманчив для туристов, то на проценты от развалин и смиренных кладбищ можно безбедно жить. Но в Советском Союзе муза Клио выполняла совершенно иные функции, прошу прощения за невольную игривость тона.
А другой аварец, миннац Рамазан Абдулатипов, тоже произнес такое, что могло бы пойти в надпись на некоем кинжале: “Народы гордятся героями и поэтами, вышедшими из их среды, но умалчивают о том, каких негодяев они взрастили”.
А то в бывших союзных, наконец освободившихся от советской цензуры, по инерции этнизма такое о себе написали и такому обучают юное поколение, что в новых условиях, когда принцип распределения должностей уже другой, это вливание энергии гордыни в жилы нации не принесёт ничего нового, кроме воскрешения новых Дракул.

Даур ЗАНТАРИЯ
(1953-2001)

ВОЙНА, О КОТОРОЙ ВСПОМИНАТЬ НЕ ЛЮБЯТ

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ИСТОРИИ АБХАЗИИ И ЭВОЛЮЦИИ АБХАЗО-ГРУЗИНСКИХ ОТНОШЕНИЙ

Я как-то писал, что на Кавказе войны начинают не вожди, как на Востоке, и не полковники, как в Латинской Америке, а ученые-историки. И поскольку кавказским народам когда-то злые силы навязали комплекс древности и они, как правило, числят свою историю не веками даже, а тысячелетиями, то спорных моментов хватает. На Кавказе в исторические споры втянуты широкие слои населения, которые вынуждены изучать историю не по популярным книгам или бульварным романам, а по всамделишним монографиям, мучительно закладывая мозолистые пальцы в страницы, чтобы заглядывать в примечания.
Но все таки для того, чтобы как-то прояснить существо грузино-абхазского конфликта, без истории не обойтись. На заре девятнадцатого века Грузия воссоединилась с Россией, тогда как абхазы, будучи частью черкесского мира, принимали активное участие в кавказской войне. В результате большинство абхазов было выселено в Турцию, а оставшаяся часть оказалась оторванной от черкесского мира. Тем не менее, после развала империи абхазы пожелали войти именно в Горскую республику.
В начале советизации Абхазия стала советской республикой, затем по воле Сталина оказалась связанной с Грузией "на особых договорных началах". Как автономная республика она была включена в Грузию лишь в тридцатые годы. Часто вспоминают насильственную грузинизацию, выразившуюся в закрытии абхазских школ и навязывании грузинского языка. Одновременно с этим происходило "демографическое освоение" Абхазии, в результате чего грузины в Абхазии оказались в большинстве, но не абсолютном.
Все это имело место, но важно и то, что в пятидесятые годы, после смерти Сталина, когда восстанавливались абхазские культурные институты, абхазам вместо отнятого у них в 30-е годы латинского алфавита была предложена кириллица. Абхазам стало можно не учить грузинский язык, грузины в Абхазии, естественно, не учили абхазского. Раны, нанесенные годами сталинского произвола, залечены не были, а дальнейший раскол между грузинской и абхазской общинами был фактически узаконен.
Особенности национальной жизни в Грузии связаны с тем, что пореволюционная республика Грузия, именуемая обычно меньшевистской, появилась под влиянием Турции, и потому национальное строительство там было предпринято по турецкому образцу. В Турции есть лазы, курды, черкесы и собственно турки. Все они называются турками. Лазу или курду не позволено называться никем, кроме как турком до той поры, пока он не вознамерится стать министром. Тут то ему немедленно напомнят, что он курд. Точно так же обстояли дела в Советской Грузии. Мегрелы и сваны, народы, родственные грузинам, но говорящие на своих языках и живущие своим, отличным от собственно грузинского, укладом, именуются грузинами, но никогда не имели возможности собирать свой фольклор и пользоваться родным языком без риска быть обвиненными в сепаратизме. Таким образом, в Грузии есть мегрельские грузины, сванские грузины и грузинские грузины. В тоталитарной системе такое проходило. Это неестественное положение постоянно закреплялось пафосом постоянной опасности извне. И надо ли говорить, как раздражало, что абхазам было позволено "писаться в паспортах" абхазами.
Перестройка и отмена цензуры не вызвали ожидаемых шагов к примирению. Вместо этого началась беспардонная информационная война. Все почитаемые абхазами ученые и писатели прошлого и настоящего были объявлены сепаратистами. Было сделано все, чтобы отношения между абхазами и грузинами стали враждебными.
А между тем, в Абхазии, где проживает несколько национальных общин, грузины и абхазы наиболее близки по обычаям и традициям и, как следствие, в быту всегда тесно общались.
При Гамсахурдия враждебность достигла апогея, но тем не менее лидеры обеих сторон сумели договориться о структуре нового парламента Абхазии. Абхазы предлагали сделать парламент двухпалатным, но победил грузинский вариант, по которому выборы проводились по квотам: для абхазов и грузин было выделено примерно равное число мест (28 и 26), тогда как остальным трем основным национальным общинам в Абхазии (армянам, русским и грекам) отводилось всего 11 мест. При всей сомнительности такого рода парламентаризма (разделение населения на три основные группы), можно было и тут пойти по пути, который обеспечил бы некий консенсус, если бы эти три основные группы имели равное представительство. В таком случае абхазским и грузинским депутатам в случае кризиса пришлось бы добиваться голосов третьей группы, что обеспечивало бы квалифицированное большинство. Но с первых же дней работы вновь созданного парламента абхазы и грузины заняли по всем вопросам противоположные позиции, и работа законодательного органа вошла в тупик.
Поскольку подавляющее большинство грузинских депутатов были сторонниками Гамсахурдия, после его свержения и прихода к власти Шеварднадзе, в Абхазии создалась парадоксальная ситуация: "звиадисты", преследуемые в самой Грузии повсюду, устраивали акции против режима Шеварднадзе на территории Абхазии. Абхазы, ненавидевшие Шеварднадзе еще с 1978 года, к этим акциям сторонников свергнутого Гамсахурдия относились лояльно.
Поэтому в Абхазии многие убеждены в том, что именно Шеварднадзе был заинтересован в начале боевых действий, так как силовое решение абхазской проблемы, помимо всего прочего, упрочило бы его позиции и повернуло бы к нему грузинское население Абхазии, среди которого Гамсахурдия был особенно популярен.
В начале войны в Абхазии средства массовой информации поддерживали в мире миф о том, что непокорные заместители Шеварднадзе - Китовани и Иоселиани - вошли в Абхазию без его согласия. На самом же деле
только благодаря личному авторитету Шеварднадзе накануне вторжения в' Абхазию Грузии было передано вооружение двух мощнейших дивизий - Ахалкалакской и Ахалцихской. Именно Шеварднадзе на встрече с Ельциным в Дагомысе убедил российского президента в необходимости проучить сепаратистов, о чем свидетельствует, во-первых то, что в документе, принятом обоими лидерами, два пункта засекречены и, во-вторых, их совместная поездка в Турцию, где российский руководитель помог грузинскому коллеге убедить Демиреля в том, что абхазская проблема в Грузии якобы сродни курдской в Турции, и заручиться его индифферентностью.
Затем начался спектакль со взятием в заложники сначала вице-премьера грузинского правительства, а затем и министра внутренних дел, которые немедленно были "освобождены" после ввода войск.
Кстати, о вводе войск. У Грузии, окончательно разоренной гражданской войной, никакой армии быть не могло. Военное строительство по-настоящему началось только сейчас. Вместо войск в Абхазию вошли отряды, одетые кто во что горазд, которыми руководили два уголовника. Эти люди содержали себя сами за счет грабежей, чего никогда не скрывали их лидеры. Не скрывалось и намерение подвергнуть абхазов геноциду. В первые же дни войны в Абхазии командующий экспедиционным корпусом полковник Каркарашвили по телевидению пригрозил абхазам, что уничтожит "все 97 тысяч сепаратистов" (такова официальная численность абхазов по переписи 1989 года). И Шеварднадзе не только не заменил этого полковника на менее болтливого вояку, но вскоре дал ему генеральский чин.
Не стоит говорить о том, что представители абхазской интеллигенции, которые решили остаться в Сухуме, понадеявшись на то, что их полная непричастность к политике и сварам последних лет обеспечит им неприкосновенность, были уничтожены физически. Так погибли поэт Таиф Аджба, чьи стихи много переводились на грузинский язык, и актер Мажара Зухба, имевший звание заслуженного артиста Грузии.
Среди бела дня был сожжен государственный архив и архив абхазской академии, весь рукописный фонд погиб.
Самой трагической стороной этой войны было то, что грузинское население Абхазии не желало принимать участие в войне и планомерно втягивалось в нее властями, отчего война приняла характер гражданской.
Абхазская автономия, национальная школа и так далее были для властей раздражающим фактором потому, что всего этого не имели, например, те же сваны и мегрелы, значительно более многочисленные, чем абхазы. Такое положение было чревато требованиями со стороны других национальностей, а новая Грузия стремилась войти в мир западного образца, и потому хотела стать унитарным государством, тем самым покончив с сепаратизмом.
Впрочем, Грузия - не единственная бывшая союзная республика, которая попыталась поступить с автономиями подобным образом.

Даур ЗАНТАРИЯ
(1953-2001)

Слово о войне

(Татьяна Буланова)



Античные холмы Абхазии стали именоваться сопками. В воздухе, начиненном опасностью, дышется с волнением. Мой Тамыш знаменит. Каждый день по телевизору с характерным акцентом передают, что он уничтожен. И тунговый склон Ануа-рху тоже знаменит. Он и есть важная сопка. Кто удерживает ее (а удерживаем мы), тот контролирует трассу. И потому на этой сопке постоянно жарко.

А в горной деревушке в двадцати километрах от позиций люди, приспособив радио к аккумулятору трактора, жадно слушают боевые сводки. Им интереснее всего услышать о том, что происходит тут у них. И хотя сообщения очень однообразные, но все таки слушателям, людям советским и в основном пожилым, спокойнее по привычке услышать официальную версию.

И случилось так, что вдруг, откуда не возьмись, в официальную версию, даже прервав ее на полуслове, как впорхнут трели Булановой, трогательной Танечки, чьи песни вызывают слезы не только у слушателей, но и у нее самой.

Скажи мне правду, атаман!

Эх, белая певица! Правда нынче такая, что лучше тебе и не знать ее вовсе. Правда ко всему прочему в том, что час спустя после того, как птаха твоего голоса влетела в шипящий серпентарий военных сообщений, чтобы тут же выпорхнуть прочь, меня, блин, обстреляли и причем в первый раз. Конечно же на сопке Ануа-рху. И было это так.

"Пойдем, посмотришь на свой дом". "Но как?". С нижнего окопа он хорошо виден. Идем к нижнему окопу. Тут уже ступай осторожно и пригнись. Я ведь еще не привык, я все воспринимаю как пьяный, или словно во сне. Не верю, иду спокойно.

И вдруг начинают стрелять. И мне показалось, что все прицельно метят именно и только в меня. Не успел мой сородич Степан Зантария скомандовать, "Ложись", как я упал сам. Упал и дергаюсь, как бы пытаясь уклониться от пули в последний миг. "Что ты слышишь - не в тебя", утешил Степан.

Доползли до нижнего окопа. В окопе уже все по фигу. Если то, что слышишь - не в тебя, значит то, что в тебя - услышать не успеешь! А весь этот адский грохот - для малодушных. Слабое утешение. "За неделю привыкнешь", - заверил Степан. Степан с Адгуром Харазия (пусть между ними будет белый камень, как говаривал мой отец, когда ему приходилось сопрягать имя покойного с именем живого: Степан вскоре погиб) стреляют одиночными. Таков приказ командира Мушни Хвацкиа (Мушни, в мирное время археолог, тоже погибнет вскоре), командующего Очамчирским фронтом: патроны наперечет, и вообще одиночными эффективнее.

А через дорогу, за эвкалиптами, справа, я видел свой обугленный дом. Как непривычно было его видеть! Он был "объект". За ним сидели грузины. А поодаль море на горизонте перегорожено горами. Способен ли мой страх создать такое натуралистическое видение? Скажи мне правду, атаман! Горы: рельеф, цвет, сумерки. Горы так близко на горизонте, что море подобно широкой реке.

Снаряды, пулеметы, трассеры. Как красив бой, если бы не убивало! "Посмотри, как охуели птицы", - сказал Степан. Небо засеял свинец. В небе мечутся птицы. Сколько свинца падает на Ануа-рху, последний оплот села! Я высовываюсь: вон одна беэмпешка, вторая, седьмая. И вон - пехота. Они даже в атаку не идут! Они уничтожают нас издалека!

Холм задрожал. Задрожало мое село. Взревело, враз лишившись всех своих сыновей. Только я чудом уцелел, хоть и сижу в нижнем окопе...

Но вот я и не уцелел. Снаряд установки “Град” разорвался рядом со мной и меня похоронило. Неглубоко и неопасно, но я-то этого не знал, когда звук исчез, как будто выключился, когда поднялся и повис надо мной, и замер коричневый веер, просвечиваемый солнечными лучами. Это была взрыхленная почва. Земля, которая опускалась на меня. Зашевелился прекрасный коричневый веер, меняя фигуры, как детский калейдоскоп, или распущенный хвост павлина. И посыпался на меня шуршащим сухим дождем. Егей, хоронюсь-то я заживо! И не только совсем-совсем живым, но не оплаканным ни матерью, ни сестрой, ни женой! Одной лишь сердобольной Т. Булановой, да и той загодя.

Я не помню, что ощущал при поспешном и преждевременном своем погребении, но помню, о чем думал. Не предсмертные, не возвышенные мысли промелькнули в башке, а странные, светские - свидетельство того, что душа знала, что это не смерть, это ерунда. Я подумал про себя, что если все-таки выживу, несмотря на коричневый дождь, то - и война закончится ведь когда-нибудь, - при первой же возможности я поеду в Москву, чтобы первым делом прийти на концерт прекрасной Танечки Булановой. Я приду на концерт с букетом колумбийских роз, при френче и при галстуке, как голландский коммивояжер среди московской джинсовой попсы. Т.Буланова будет плакать на сцене, а я в партере. Но меня все хоронит и хоронит. Ей, Танечка, явно зазияет пустотой, как вырванный зуб, единственное кресло в переполненном зале твоего концерта!

Затем я впал в естественное забытье. Это была контузия, легкая контузия. А когда меня эксгумировали, то есть попросту потрясли, смахивая с меня тонкий слой земли, и по щекам меня пришлось бить, и в горло вливать тамышской особой чачи.

Только на холм спустились сумерки, кончилась и стрельба. И вскоре мы поднимались наверх, к нам присоединялись бойцы, которых заменили на позиции.

Все живы! Это потом многие их них погибнут. Пока только один ранен. Село еще живо. Идут вчерашние мои школьные ученики (я здесь работал учителем), мои сородичи, чертыхающиеся, голодные.

Бой был не бой, а одна из перестрелок ежедневных, чистая туфта. Но для меня - первый бой.

И я конечно же выжил. Нахожусь в белокаменной уже более года. И вот однажды бреду вечереющей Москвой до временного дома. Я при френче и при галстуке, и еще в широком белом плаще, в кармане которого початая плошка коньяка. На углу Проспекта Мира и Орлово-Давыдовского переулка я останавливаюсь. Прямо передо мной на полстены, на полугла огромная афиша с изображением Т.Булановой. “Скажи мне правду, атаман: зачем тебе моя любовь, когда на свете льется кровь...” - словно говорит ее широкий белый взгляд. Концерт состоялся днем раньше и без меня.

Как быстро забыл я обет, данный самому себе в тот памятный день, 17 ноября 1993 года, в Ануа-рху. Я загрустил, в сердце моем - вдруг пустота. Пустота, подобная единственному незанятому креслу, что зияет как вырванный зуб на аншлаге концерта Булановой, который так и не посетил.

Зачем тебе моя любовь!

В принципе, к джапазоидам относятся далеко не все грузины, даже не все, поддерживающие террористический сайт "апхазети". Джапазоид - это обязательно низкий интеллект, врожденное или благоприобретенное хамство, в том числе сексуального характера, абсолютная неспособность к самокритике, нетерпимость к критике. А уж недостаточное образование, незнание истории, арифметики (я уж не говорю о математике!) и других дисциплин, изучаемых в средней школе - это просто сопутствующие симптомы.

К сожалению, джапазоиды заходят непосредственно в гостевую, поэтому джапазоидов от алексоидов никак отличить по IP невозможно. Но по ослабленному интеллекту, по узости мышления, по слабости аргументов и огромной любви к цитирования самих себя джапазоиды отличаются безошибочно!

Видите ли, Алексей! Грызунята (не путать с грузинами!) в общем-то никогда не расчитывали на реальную помощь от Запада. Просто глупо было бы мечтать, чтобы Запад начал активно помогать стране-пособнице террористов. Единственное, на что они расчитывали, так это на то, что за свои противостояния (то есть попытки обгадить) с Россией хотя бы что-то перепадет.
И перепало! Миллиарды долларов разворованы. Экономика в упадке. Зато подарено 10 американских б/у вертолетов, из которых только 4 теоретически способны летать, а остальные предназначены для разборки на запчасти. Были еще два пограничных катера, но один недавно рассыпался и утонул, не доплыв до учений в Поти, а другой от стенки не отходит, и правильно делает!
Сейчас ситуация для грузынят (не для грузин!) совершенно очевидно стала совсем хреноватенькая. Приходится признать, что без России (даже хотя бы без разрешения на использование воздушного пространства России и ее союзников - Армении, Таджикистана, Узбекистана) военная операция НАТО не состоится. Поэтому для НАТО абсолютно однозначно становится ясно, что Россия-союзник гораздо лучше, чем Россия-враг. К тому же поддержать чеченских бандитов сейчас НАТО просто не с руки - они ничем не отличаются от бин Ладена и Ко. В этой схеме Грузии отводится место страны-пособника террористам. Отсюда начавшиеся проблемы грузенышей (не грузин!) с дутым нефте-газовым "проектом века", напряги с Гелаевым, совершено реальные перспективы проведения Россией спецоперации непосредственно на территории Грузии.

тупой алексоид мы тебя по айпишнику отличаем

Самый лучший чат http://apsny.boltalka.ru/

Самое забавное, что грузо-тбилисята всерьёз рассчитывают своей заунывной долгоиграющей пластинкой завоевать полномасштабную поддержку НАТО в захватывании Абхазии и даже задирательствах с Россией.

Однако непруха грузо-тбилисятам. После 11 Сентября, благодаря дружбанам чеченцев и необходимости воевать в Афгане (всерьёз и своими солдатами, а не за спиной других), симпатии Запада от тбилисят напроч отвернулись. То есть НАПРОЧ!

И каково нынче тбилисятам после всех предыдущих задирательств с Россией?

Я очень люблю Грузию и грузинов. Абхазские террористы - враги всего прогрессивног человечества и демократии. Да здравствует неделимая Грузия в границах 1801 года!
Слава Джапаридзе - верному сыну грузинского народа (в изгнании).

Подскажите, пожалуйста!
Как можно отличить джапазоида от алексоида?