Религия современных абхазов: реликт
прамонотеизма
Распад СССР,
ожесточенная грузино-абхазская война 1992-1993 годов и последовавшая за ней
изоляция Абхазии от внешнего мира способствовали возрождению традиционной
религии абхазов. Проведенное Институтом востоковедения РАН осенью 1997 года
анкетирование населения Гагрского и Гудаутского районов1 свидетельствует о
сильном влиянии на современных абхазов традиционной дохристианской религии. Так,
в ходе опроса 199 человек или 47,4% из числа 420 абхазов, назвавших себя
христианами, признали, что они сами или их родственники имеют традиционные
святилища, либо обращались за помощью к таким святилищам. У остальных этот
показатель следующий: 163 или 66,5% из 245 мусульман, 34 или 47,2% из 72
затруднившихся определить свою религиозную принадлежность, 27 или 37,5% из 72
неверующих, 12 или 70,6% из 17 язычников, 6 или 60% из 10 приверженцев
“абхазской веры”, и 7 или 43,8% из 16 атеистов.
Как показали
проведенные Институтом востоковедения РАН в 1994-1998 годах полевые
исследования в Абхазии, декларируемая абхазами принадлежность к христианам или
мусульманам является совершенно формальной. Она остается данью традиции и
свидетельствует лишь о том, приверженцами какой из этих религий когда-то считались
их предки (вынужденные в прошлом под давлением обстоятельств креститься, либо
принимать ислам, но в действительности сохранявшие прежнюю веру).
Современные
“христиане-абхазы” не посещают церкви (или посещают их крайне редко), не
совершают обряда причастия, не соблюдают никаких постов, не интересуются
основами вероучения, не читают Библии. “Мусульмане-абхазы” употребляют в пищу
свинину, спиртные напитки, не совершают обрезания (даже считают это постыдным и
недостойным мужчины), не читают Корана и совершенно не интересуются исламом. Поэтому
почти полное отсутствие у абхазов мировоззренческих разногласий и бытовых
различий между людьми, формально относящими себя к христианам и мусульманам,
является вполне закономерным. Некоторые отличия наблюдаются в похоронной
обрядности и в процедуре религиозных праздников, которые, впрочем, совершенно
утратили свое первоначальное содержание. Если праздник отмечают абхазские
христиане, в нем с удовольствием принимают участие мусульмане, и наоборот. В
семьях, объединяющих представителей различных конфессий, религиозные праздники
христиан и мусульман чаще всего празднуются совместно. Само празднование в
большинстве случаев сводится к застолью: готовятся определенные блюда и
приглашаются к столу родственники, соседи и друзья.
Общую для абхазов
картину полной веротерпимости (на деле порождаемой тем, что и абхазские
“христиане”, и абхазские “мусульмане” на деле исповедуют одну религию -
традиционную религию своих предков) не нарушают и местные атеисты. Так, одна из
атеисток написала в анкете, что в доме ее родителей в селе Приморском есть
ажира (кузня) и что она сама обращалась к ней за помощью, когда заболела, а
после ее выздоровления была принесена благодарственная жертва. Другой атеист
указал, что он регулярно вместе с родственниками принимает участие в обрядовых
праздниках.
В ХIХ и начале ХХ века в науке господствовало
мнение, что, несмотря на некоторое влияние на них христианства и ислама, все
абхазы (за немногими исключениями) поклоняются языческим божествам и совершают
соответствующие обряды2. Подобная трактовка продолжает господствовать в
абхазоведении до сих пор3. Тем не менее, некоторые из абхазских мыслителей еще
в начале ХХ века отказывались считать религию абхазов языческой. В частности,
как писал видный абхазский просветитель и общественный деятель Симон Басария,
“если послушать отчеты духовенства, описания разных бытописателей, то абхазы не
то христиане, не то мусульмане, не то язычники, а в общем, все они находили у
абхазов полный индиферизм к религии. ... Но абхазы не язычники, они исповедуют
правильную веру, вовсе не чуждую ни истинному учению Христа, ни нравственной
стороне учения Магомета, ни учению Будды и других великих основателей религии.
Абхазы верят в
единого Бога. Указания многих бытописателей, и, в частности покойного
Н.Джанашиа, на бесчисленное количество богов, в которых якобы веруют абхазы -
полнейший абсурд”4. Однако высказанное С.Басария сомнение в том, что абхазов
можно относить к язычникам (не говоря уже о его спорной фразе о “правильной вере”
абхазов), настолько противоречило утвердившимся представлениям, что оно не
стало предметом научного обсуждения и было отвергнуто5. Начиная с 1930-х годов
господствующим стало утверждение, что традиционная религия абхазов исчезла
совершенно, либо продолжает существовать в отдельных, разрозненных пережиточных
элементах, которые, под влиянием атеизма исчезнут в самом скором времени6. Это
было далеко не так.
Что же
представляет собой традиционная религия абхазов в настоящее время? Наиболее
ясное представление об этой религии дает нам расположенное близ села Ачандара
Гудаутского района святилище Дыдрыпш, жрецы которого сохранили многие ритуалы и
религиозные представления своих предков, полузабытые или утраченные в других
местах. Это объясняется тем обстоятельством, что это святилище было
единственным, которое продолжало функционировать непрерывно в течение всего
советского периода. Поэтому излагаемые ниже сведения о традиционной религии
абхазов даются в основном со слов нынешнего жреца этого святилища Заура Чичба.
У абхазов один
Бог. Это Анцэа7 - Бог-творец и создатель всего мира. Этого единого верховного
Бога почитают последователи всех мировых религий, но только каждый по-своему. У
Бога имеются апаимбары8 - “ангелы, высшие существа, слуги и представители Бога
на Земле”, которые докладывают Богу обо всем происходящем. Наиболее почитаемым
среди апаимбаров является Дыдрыпш.
Каждый из
апаимбаров занят своим делом: они наблюдают за домом, очагом, скотом, горами и
морем. Людей же создают и определяют их судьбу “ашачща9”(“ашацва”) - создатели
и боги судьбы. Когда человек рождается, ашачща “делят: какое кому счастье, кто
сколько лет проживет”. Некоторые из опрошенных считали, что время от времени
ашачща прилетают к дому новорожденного в виде трех голубей, что они могут
прилетать к отдыхающему у дороги путнику, которого предупреждают об изменении
его судьбы и т.д. Ашачща, как и апаимбары, обо всем докладывают Богу.
Абхазия - это
земля, избранная Богом за ее красоту. Когда Бог раздавал разным народам землю,
он хотел оставить ее для себя, но отдал абхазам. Подобная милость и
богоизбранность абхазов объясняется тем, что в древности они отличались от
других народов не только своим гостеприимством10, но и своей нравственностью:
их женщины и девушки “волосы не резали”, не носили коротких юбок и т.п. Увидев
это, “Бог отдал Абхазию абхазам, хотя это была его земля. Бог всегда с нами,
хотя мы его и не видим”.
Все события
мировой истории определяются Богом. Он наказывает народы когда “обижен на них
за дурное поведение” и отсюда проистекают все беды народов. Так что, как
подчеркнул жрец, в постигающих мир бедах виноваты не правители, а те люди, за
грехи которых народы наказываются Богом.
Абхазия
оберегается семью святилищами-аныхами, совокупность которых называется
“быжныха" (“семь святилищ”). К настоящему времени возобновлена
деятельность пяти из них, это - Дыдрыпш-ныха, Лашкендар, Лдзаа-ныха, Лых-ныха и
Ылыр-ныха. Шестое святилище Инал-Куба находится в горной долине Псху,
населенной ныне русскими. По поводу имени и расположения седьмого святилища у
наших абхазских собеседников не было единого мнения. Заур Чичба и некоторые из
опрошенных назвали таковым Бытху - древнее святилище убыхов. Другие считали,
что седьмым святилищем является Псху-ныха (однако большинство считало что
Инал-куба и Псху-ныха - это одно и то же). Гораздо реже в качестве седьмого
святилища назывались Лапыр-ныха, Напра-ныха, Геч-ныха и Капба-ныха.
Входящие в число
“быжныха” ныне действующие Дыдрыпш-ныха, Лдзаа-ныха и Лых-ныха - находятся в
Бзыбской Абхазии, Лашкендар и Ылыр-ныха - в Абжуйской. Семь главных святилищ
являются “братьями” и “сестрами”. С общением родственных аных между собой
связываются различные явления в атмосфере (полеты по небу огненных шаров и
т.п.). Считается, что при помощи атмосферных явлений аныхи могут показывать
людям свое отношение к происходящему. По рассказу жреца святилища Дыдрыпш, в
начале грузино-абхазской войны “от горы Дыдрыпш исходили лучи, указывавшие в
сторону занятой грузинами Гагры”. После того, как Гагра была освобождена, “лучи
стали показывать в направлении Сухума”, который продолжал удерживаться
грузинскими войсками.
Главные
святилища-аныхи покровительствуют всем более мелким - “аныхырта11”, но не
общаются с ними. Аныхырта - это не святилище, где имеются жрецы и регулярно
проводятся моления, а просто “чистое место для моления”. Чаще всего такая
аныхырта используется раз в году для проведения поселкового моления о даровании
дождя и урожая “ацу-ныха”, которая проводится не жрецом, а “молельщиком” из
числа местных жителей. Хотя молельщик может исполнять свои функции пожизненно,
они не закреплены за определенными фамилиями. К тому же, для назначения
молельщиком совсем не обязательно быть “кристально чистым” человеком, что
является совершенно непременным качеством для абхазского жреца.
По словам жреца
Заура Чичба, аныхырта имеются в каждом селе и ошибочно рассматривались разными
авторами (скорее всего со слов местных жителей) как аныхи. Для большинства из
опрошенных нами абхазов различия между аныха и аныхырта не были четкими: многие
из опрошенных нами людей называло аныхами не только семь главных святилищ, но и
ажиры, фамильные места молений и т.п. К тому же, в некоторых из святилищ, отнесенных
Зауром Чичба к категории аныхырта, имеются собственные жрецы, принадлежащие к
определенным фамилиям и считающие их именно аныхами (например, жрецами
Лапыр-ныха являются Цымцба).
Жрецами - “аныха
паю” (в переводе “сыновья святилища”) семи главных абхазских святилищ могут
служить только представители определенных абхазских жреческих фамилий: Гочуа
(Лдзаа-ныха), Харчлаа (Лашкендар) Чичба (Дыдрыпш-ныха), Шакрыл (Лых-ныха) и
Шинкуба (Ылыр-ныха). В случае принятия на себя жреческих обязанностей без достаточных
на то оснований, божественные силы могут наказать самозванца. Так,
первоначально жрецом возобновленного святилища Лашкендар стал один из
представителей фамилии Аршба, но вскоре он был вынужден осознать опрометчивость
этого шага и заявить, что жрецами должны быть представители другой фамилии.
По устной
традиции, в прежние времена в Абхазии существовал совет жрецов. Возобновление
работы нескольких абхазских святилищ предполагает регулярное общение жрецов
между собой и поэтому, по мнению Заура Чичба, будет вполне логичным создание в
будущем такого совета. Однако создание подобного органа станет актуальным лишь
в том случае, если жрецы возобновленных святилищ сумеют добиться у местного
населения авторитета и влияния, сопоставимого с тем, которым пользуется в среде
абхазов святилище Дыдрыпш (а это весьма сложная задача).
В настоящее время
проводимые в святилищах ритуалы значительно упростились по сравнению с теми,
которые были описаны в прошлом. Повсеместно распространенной стала практика,
когда люди проводят моления не в самом святилище, а поблизости от него - в
более удобно расположенных местах. Так, согласно описаниям ХIХ века, тогда моления проводились на
вершине горы Дыдрыпш, затем они были перенесены к ее подножию. К настоящему
времени церемония у подножия горы также стала проводиться весьма редко и в
большинстве случаев моление проводится в селе Ачандара - на участке жреца
святилища Дыдрыпш Заура Чичба.
Та же картина
наблюдается в отношении Лапыр-ныха: здесь упрощение ритуала дошло до того, что ежегодное
моление жреческой фамилии Цымцба перестало быть общим и совершается отдельно в
доме у каждого из ее представителей. Ежегодное моление в святилище Лдзаа теперь
проводится в окрестном лесу, а не на его территории, где людям негде укрыться
от летней жары.
Собеседники
объясняли подобный перенос мест молений с территории святилищ многими
причинами: когда-то людей застал дождь, и они были вынуждены принести жертву у
дороги; когда-то по дороге в гору умерла беременная женщина, либо при родах
погиб ее ребенок и т.п. Хотя обращение к высшим силам с простого места моления
(аныхырта) является допустимым и не воспринимается как какое-либо нарушение
обряда, многие собеседники указывали, что все же предпочтительнее проводить
церемонию на территории самой аныхи, так как “там она будет иметь большую
силу”.
Важную роль в
традиционной религии абхазов играет принцип внутренней и внешней “чистоты”. Жрецы,
которые рассматриваются как посредники в общении между Богом и людьми, не могут
получать никакого вознаграждения12, должны соответствовать характеристике
человека “кристальной” чистоты. На церемонию люди должны приходить чистыми и
празднично одетыми, перед ее началом жрец или молельщик умывает лицо и руки,
иногда полощет рот. За ними то же делают все присутствующие. В жертву может
быть принесено только “чистое” животное: оно должно быть без изъянов,
упитанное, здоровое, холощеное (либо молодое и не случавшееся).
Чаще всего в
жертву приносится молодой бычок, реже - козел, в некоторых случаях - баран,
петух и т.п. Согласно объяснению Заура Чичба, жертвенное животное должно быть
мужского пола потому, что Бог и Дыдрыпш - мужчины. Однако в принципе
допускается, что в качестве жертвы может быть принесено животное женского пола,
при этом обязательно “чистое” - то есть не случавшееся (например, коза). То же
положение содержится в третьей книге Моисеевой Ветхого Завета, в первой главе
которой Господь указывает Моисею, что при принесении жертвы Господу в виде
тельца, либо из мелкого скота, из овец или из коз, животные должны быть
мужского пола, без порока (Левит, I, 2,310).
Традиционное
моление абхазов обязательно включает в себя жертвоприношение и общее застолье,
состоящее из нескольких особых “чистых” ритуальных блюд: вареное мясо, абыста
(крутая кукурузная каша, более известная под своим молдавским названием
“мамалыга”), соль, аджика (иногда ее не подают) и “чистое” (приготовленное без
сахара) вино. В большинстве случаев после совершения жертвоприношения пища
готовится рядом с местом моления. Но иногда, например, во время обряда
проклятия в святилище, она готовится заранее - в доме самого просителя. В этом
случае угощение состоит из других блюд: вареного мяса петуха, сырного пирога,
чачи (или водки). Кстати, подобные проклятия в абхазских святилищах совершаются
довольно редко. Считается, что если произнести его без достаточных на то
оснований - то гнев Бога может обратиться на самого проклинающего, его семью и
род, так что большинство абхазов предпочитают не искушать судьбы.
В проведении
одних и тех же молений наблюдаются большие различия. Например, моление о дожде
и урожае “ацу-ныха” может проводиться в двух основных вариантах. В первом
случае оно является фамильным, в нем принимают участие только мужчины и
мальчики-подростки, на стол подаются только мясо, абыста и соль (например,
моление фамилии Айба13 в селе Отхара). Во втором варианте “ацу-ныха” проводится
поселком с участием всех живущих по соседству фамилий, в ней, наряду с
мужчинами, принимают участие женщины и дети, вместе с ритуальными блюдами на
стол подаются сладости, фрукты и т.п. Довольно часто люди принимают участие и в
фамильных, и в поселковых “ацу-ныхах”.
Скорее всего,
женщины и дети стали допускаться на поселковые “ацу-ныхи” уже в советское
время, когда во многих селах моление об урожае стало терять религиозную окраску
и приобретать характер народного праздника.
Согласно
традиционной религии абхазов, моральная чистота и искренность в общении с
высшими силами являются обязательными. По словам жреца святилища Лдзаа Ф.Гочуа,
к нему часто приходят за помощью люди, которые просят отмолить свой грех, не
называя его, либо не хотят признавать своей вины и утверждают, что не знают ее
ни за собой, ни за своими предками. В этом случае жрец не может снять
наложенное проклятие и наказание высших сил: “не зная сути проблемы нельзя
подниматься к святилищу. Даже если грех совершили предки, надо покаяться и
отмолить конкретный грех” (Ф.Гочуа, село Лдзаа). Учитывая это, люди,
стремящиеся снять наказание со своего рода, но избежать при этом нежелательной
для себя огласки, иногда идут на хитрость. Они могут попросить жреца отмолить
не тот грех, за который несут наказание, а какой-то другой, незначительный,
либо совершенный в давние времена их предками. По единодушному мнению всех
опрошенных нами жрецов моление в таком случае является бесполезным, оно не
ведет к очищению от греха и снятию проклятия. Однако в реальности картина
оказалась не столь однозначной: если судить по посещенным нами в святилище
Дыдрыпш очистительным молениям, во время церемонии жрец всегда просит о
прощении всех без исключения грехов пришедшей фамилии.
Традиционная
религия продолжает играть важную роль в социальной жизни абхазов. Во время
семейного моления на ажире, совершаемой 13 января каждого года, на родовых и
фамильных сходах, старейшина-молельщик после совершения жертвоприношения
обращается к Богу с просьбой отвести беды, болезни и прочие напасти от всех
своих родственников, о том, чтобы род продолжался, размножался и
благоденствовал. Затем каждый из членов рода по очереди повторяет эту молитву,
отведывает по кусочку печени и сердца жертвенного животного и выпивает стакан
священного “чистого” вина. В молениях и общем застолье абхазы начинают
принимать участие с раннего возраста, что способствует сохранению и укреплению
фамильно-родовых структур.
В условиях
постсоветской реальности в Абхазии наблюдается рост авторитета нескольких
главных традиционных святилищ и их жрецов. Причина в том, что наряду со своей
основной задачей - защитой Абхазии от внешних врагов, главные аныхи продолжают
выполнять важную функцию в регулировании социальных отношений внутри абхазского
этноса. В прошлом при помощи святилища решались конфликты между представителями
разных слоев феодального общества, а также между отдельными людьми, родами и
фамилиями. В настоящее время аныхи остаются местом очистительной присяги для
людей, подозреваемых в совершении преступления, к их помощи могут обратиться
жертвы с просьбой покарать обидчиков, либо, если те неизвестны, указать на
виновных.
Опираясь на
авторитет святилища, обвиняемый может не только доказать собственную
невиновность, но и спасти свой род от кровной мести. Например, в случае, если
совершивший убийство утверждает, что его действия не были преднамеренными и все
получилось случайно. Родственники же погибшего настаивают на том, что убийца
действовал преднамеренно и его род должен понести наказание. Чтобы выяснить
истину конфликтующие могут обратиться к жрецу и подняться к святилищу. Там
подозреваемый, сопровождаемый поручителями из числа друзей и родственников,
вслед за жрецом произносит клятву: “Я убил его случайно, если же я сказал
неправду и убил его преднамеренно, пусть я не уйду отсюда”. Как правило, это
убеждает пострадавшую семью в том, что убийство было неумышленным и позволяет
урегулировать конфликт без дальнейшего пролития крови.
Считается, что
кара аныхи может принимать самые разные формы в зависимости от обстоятельств
дела. Виновный и/или его род могут быть наказаны через десять и даже через сто
лет, так что у преступника есть время одуматься, прийти и сознаться в своей
вине. Если же он продолжает упорствовать и не желает раскаиваться, то в
результате всевозможных бед и напастей, посылаемых сверхъестественными силами,
может погибнуть не только он сам, но и вся его семья и даже весь род14. Принцип
коллективной ответственности рода за своего члена является одной из характерных
черт традиционного абхазского права. Этот же принцип подтверждается в тексте
приносимой в святилище клятвы. Подозреваемый в преступлении сначала заявляет о
своей невиновности, а потом должен сказать следующую фразу: “если я виновен,
пусть погибну я и моя семья”.
Данная в
святилище клятва считается священной, ее не позволяется нарушать ни при каких
обстоятельствах. Подобное нарушение считается величайшим грехом, кара за
который падает на весь род клятвопреступника. У абхазов распространено
убеждение, что после принесения ложной клятвы человек может погибнуть на месте,
либо кара обрушивается на его близких.
Рассказывая о
том, каким образом Бог может наказать виновного, жрец святилища Дыдрыпш
особенно подчеркнул то обстоятельство, что первоначально кара может падать на
самых достойных и чистых родственников преступника. Таким образом, если человек
так и не признает своей вины, то он становится причиной гибели всей своей
семьи, рода и фамилии, и лишь затем умирает сам. Моральные страдания от
сознания того, что он является причиной несчастий и гибели своих близких
рассматривается как более тяжкое наказание для человека, чем собственная
физическая смерть. Поэтому не случайно, что до сих пор у абхазов бытует
следующее проклятие: “чтобы ты жил и все видел”, т.е. был живым свидетелем
гибели своих родных и близких.
Искренняя вера
местных крестьян в могущество аных, в сочетании со свойственной абхазам
ответственностью за судьбы близких, в большинстве случаев являются достаточной
гарантией истинности приносимой присяги. Решиться на ложную клятву, судя по
всему, могут лишь немногие. Страх перед могуществом, всеведением и всевидением
традиционных аных приводит к тому, что нередко люди, действительно совершившие
те преступления, в которых их обвиняют, боятся приносить очистительную клятву в
святилище и даже, чтобы избежать этого, признают свою вину. Именно поэтому
аныхи довольно часто становятся единственным средством предотвращения кровной
мести, либо ее прекращения.
Несмотря на то,
что традиционная религия играет очень важную роль в жизни современных абхазов и
продолжает оставаться одной из важнейших основ абхазской идентичности, нынешние
власти никак не выделяют ее из числа остальных конфессий. Они занимают
подчеркнуто уважительную позицию по отношению ко всем имеющимся в стране
религиям. Законодательным путем, при помощи специального указа президента
Абхазии, была запрещена деятельность только одной секты - Свидетелей Иеговы. В
сложившейся политической ситуации, когда новая война в Абхазии является весьма
вероятной, эта секта, из-за принципиального отказа ее членов брать в руки
оружие, рассматривается властями как вражеская агентура. Однако и после
запрета, против иеговистов не было предпринято никаких репрессий, они даже
активизировали свою деятельность (по оценкам абхазской прессы в 1998 году
численность этой секты превысила тысячу человек15).
Хотя власти
Абхазии не предпринимают каких-либо мер по популяризации, тем более по
насаждению традиционной абхазской религии, они стремятся использовать в своих
целях особенности религиозного сознания людей. Как говорили автору жрецы
святилищ Дыдрыпш и Лдзаа, сейчас к помощи сверхъестественных сил аных довольно
часто прибегают работники милиции, прокуратуры и суда. В тех случаях, когда
правоохранительные органы не в состоянии доказать вину подозреваемого, его
посылают в святилище для принесения очистительной присяги; если он поклянется
там в своей невиновности, это считается достаточным основанием для того, чтобы
снять обвинения. Естественно, что хотя в этом плане не существует никаких
ограничений по национальному признаку, такая мера применяется только в
отношении абхазов, верящих в могущество аных, и не распространяется на
представителей других народов.
Абхазские власти
обращались за помощью к аныхам не только в связи с отдельными преступлениями,
но и когда посчитали сложившуюся в стране криминальную ситуацию критической. Летом
1996 года к святилищу Дыдрыпш пришло абхазское руководство во главе с
президентом В.Г. Ардзинба с просьбой “вразумить людей, чтобы они одумались и не
совершали преступлений”. Дыдрыпшу было обещано приносить жертвы каждый год,
если он “остановит преступность”.
Представители
нынешнего руководства Абхазии всегда принимают участие в благодарственных
молениях за заступничество и поддержку в грузино-абхазской войне. Они
проводятся в святилище Дыдрыпш каждый год. Церемонии в других святилищах также
обычно приурочиваются к годовщине победы над грузинской армией: именно в этот
день, 30 сентября 1996 года, были торжественно возобновлены моления в святилище
Лашкендар близ города Ткуарчал (Ткварчели). Через год в тот же день состоялось
благодарственное моление в святилище села Моква.
Абхазские
руководители явно стремятся не выделять какое-либо из традиционных святилищ и
подчеркивать своим присутствием на проводимых церемониях свое уважительное
отношение к каждому из них. Аналогичным образом - присутствием представителей
властей на службах и праздниках всех религиозных общин, демонстрируется и
равноправие всех имеющихся в постсоветской Абхазии конфессий.
Несмотря на
многие десятилетия господствовавшего государственного атеизма, на протяжении
всего советского периода большинство абхазов сохраняла уважительное отношение к
традиционным святилищам и жрецам. Показательно в этом отношении поведение
потомков крестьян, в 1931 году давших в святилище Дыдрыпш клятву, что никогда
не вступят в колхозы, но затем под угрозой жестоких репрессий, ее нарушивших. Их
дети и внуки со всех концов Абхазии совершали в святилище искупительные
жертвоприношения за клятвопреступление предков на протяжение всего советского
периода. Этот грех отмаливается до сих пор: на одной из таких церемоний,
организованных фамилией Ампар нам удалось побывать 23 августа 1998 года.
В то же время,
абхазам совершенно чужд религиозный фанатизм. Слепая вера во что бы то ни было
никак не свойственна национальному характеру современных абхазов. Можно
предположить, что часть из них воспринимает моления в традиционных святилищах
не как культовую церемонию, а как традицию, идущую от предков, как народный
праздник и достойный повод для столь любимого многими массового застолья.
Президент и
высшие чиновники непременно присутствуют на всех торжественных мероприятиях,
службах и молениях проводимых различными религиозными общинами. Этим они
стремятся продемонстрировать равенство всех религий, свое уважительное
отношение к национальным традициям и единство с простым народом.
В 1994 году в
Абхазии была принята новая конституция, в которой гарантируется равенство всех
граждан, независимо от их “отношения к религии” (статья 12), свободы совести и
вероисповедания (статья 14). Одновременно в статье 18 содержится запрет на
“создание и деятельность общественных объединений, партий и движений, цели и
действие которых - насильственное изменение конституционного строя, подрыв
безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание
социальной, расовой, национальной и религиозной розни”16.
Подчеркнутая
веротерпимость нынешних абхазских властей благоприятствуют распространению
религии. Подобный курс, в сочетании с особенностями духовного состояния
изолированного от внешнего мира и пережившего военные потрясения общества,
создает благоприятные условия для усиления религиозности проживающего в Абхазии
многонационального населения.
В настоящее время
в среде абхазов происходит активное возрождение традиционной религии. В то же
время, создавшейся благоприятной ситуацией воспользовались разнообразные секты,
успешно укрепляющие свои позиции в непризнанном мировым сообществом
государстве. Православие и ислам также имели все возможности для упрочения
своих позиций в постсоветской Абхазии. Однако их возрождение не состоялось во
многом из-за того, что позиция по отношению к непризнанной республике Русской
православной церкви и исламских духовных лидеров базировалась на политических
расчетах. В угоду этим расчетам они предпочли забыть о реальных людях, в том
числе и о своих, имеющихся или потенциальных, прихожанах.
В выигрыше от
сложившейся ситуации оказались те религиозные деятели, которые поддерживают
принцип отделения церкви от государства и не считают для себя возможным, в
угоду правительствам, не признающим Абхазию в качестве суверенного государства,
прекратить всякую работу на ее территории. В результате в стране утвердились и
получили возможность проповедовать собственные учения представители прежде
здесь не известных западных и восточных религиозных течений и сект. Действующие
в Абхазии секты делают упор на вовлечение в свои ряды местной молодежи. Таким
образом, они закладывают основу для своего будущего влияния.
В сложившейся
постсоветской реальности традиционная религия абхазов играет важнейшую
стабилизирующую роль в обществе, способствует психологической реабилитации
людей, переживших тяжелый военный стресс. Сложившееся представление о том, что
эта религия является языческой возникло на основе описаний ХIХ - начала ХХ веков, в которых, по сути,
речь шла не о религии абхазов, а об их мифологии, фольклоре и сказках. Удивительно
при этом, что многие из авторов, описывавших “верования” абхазов и упоминавшие,
что в числе повстречавшихся им людей были и жрецы традиционных святилищ,
опрашивали кого угодно: князей, пастухов, местных православных священников,
учителей, крестьян и т.п., но не жрецов.
Термин
“язычество” имеет оценочный, а не научный характер, несет в себе явно
негативный оттенок. Как отмечается в вышедшем недавно Этнологическом словаре,
“Язычество - богословский по своему происхождению термин в русском языке,
охватывающий все виды религиозных верований, не относящиеся к мировым религиям
(буддизм, христианство, ислам) и иудаизм. Важным признаком язычества считается
многобожие, четко выступающее, например, в древнегреческом пантеоне, однако
элементы многобожия имеются в христианстве (культ Богородицы, апостолов и
святых), в исламе (культ “пророков”)”17.
Подобная
трактовка термина “язычество” представляется слишком расширительной. По сути же
речь идет о противопоставлении монотеистических (иудаизм, христианство и ислам)
и политеистических (языческих) религий. По мнению одного из основателей
современного религиоведения голландского профессора Корнелиуса Тиле, “основная
религиозная мысль политеизма есть признание во всех проявлениях божеств высшего
истока; в монотеизме же она состоит не только в том, что “существует только
один Бог”, и не в том, что “мой Бог - единственный”, но предполагает
утверждение, что “Бог, который заявляет о себе во всех этих проявлениях, -
Единственный, и Ему я поклоняюсь”18.
Насколько
отвечают реальности представления о том, что у абхазов было множество богов,
т.е. о том, что они изначально были политеистами (язычниками)? Собранные в
течение нескольких лет полевых исследований в Абхазии данные о религиозных
представлениях и ритуалах в традиционной религии абхазов, никак этого не
подтверждают. Наоборот, они позволяют заключить, что в данном случае мы имеем
дело с совершенно очевидной монотеистической религией, центральной идеей
которой является существование единого Бога-Творца (Анцэа). Анцэа бесконечно
множественен в своих проявлениях, он является первоисточником всего сущего. То
есть, согласно К.Тиле, религия абхазов отвечает определению “строгого
монотеизма” (к которому, по мнению многих исследователей нельзя отнести даже
современное христианство и ислам), в котором единственный Бог является
источником и добра, и зла. Таким образом, на основании всего изложенного можно
сделать вывод, что наилучшим определением для традиционной религии современных
абхазов является “абхазский монотеизм”.
Сходные
представления сохраняются и у некоторых других народов Кавказа. Осетинское
святилище Ирон дзуар, действующее в Абхазии с 1972 года, позволяет заключить о
большой схожести ритуалов и религиозных представлений о Боге-Творце, имеющихся
у абхазов (Анцэа) и осетин (Хсау). Подобные совпадения вряд ли являются
случайными, их нельзя объяснить и внешними заимствованиями из других религий
(естественно, что эта проблема требует дальнейшего изучения в Осетии и других
регионах Кавказа, где еще сохраняется традиционная религия).
По-видимому,
лучший ответ на вопрос о месте сохранившейся до наших дней традиционной религии
абхазов (как и некоторых других народов Кавказа) в системе мировых религий дает
теория “прамонотеизма” выдающегося австрийского религиоведа Вильгельма Шмидта. В
своем фундаментальном двенадцати томном труде “Истоки представлений о Боге”
В.Шмидт доказывает, что первоначальной религией человечества был монотеизм, что
за всем многообразием существующих верований, в том числе у самых отсталых
народов, можно обнаружить остатки этой древнейшей веры в единого Бога-Творца. По
мнению В.Шмидта и его последователей, прамонотеизм предшествовал всем формам
религии, и лишь впоследствии к нему примешались различные тотемические,
фетишистские, магические, анимистические и другие элементы. Таким образом,
иудаизм, христианство и ислам представляют собой возврат людей к изначальному
монотеизму их далеких предков19.
Традиционная
религия абхазов, а также особенности происхождения и истории этого народа (и
некоторых других народов Кавказа) дают основание заключить, что в данном случае
мы имеем место с проявлением именно этого, изначального по В.Шмидту,
монотеизма, сохранившегося до наших дней. На основании сопоставления библейских
текстов и абхазской мифологии к такому же заключению пришли Л.Регельсон и
И.Хварцкия, указывающие, что “народная религия абхазов представляет собой
хорошо сохранившийся реликт добиблейского монотеизма”20. По мнению этих
авторов, “несомненная древность лингвистических терминов и мифологических
образов, связанных с представлением о Боге Анцэа, может служить
доказательством, что эти чисто монотеистические представления не являются
заимствованиями из христианства или ислама. Более сложным представляется
вопрос, не следует ли рассматривать абхазский монотеизм как отголосок
монотеизма древнееврейского, но многочисленные аргументы ... показывают
обратное направление заимствований ... как абхазский, так и семитический монотеизм
имеют общий корень, связанный с территорией и древним населением нынешней
Абхазии”.
По мнению
специалистов в области дешифровки древних письменностей А.М.Кондратова и
В.В.Шеворошкина, многие религиозные представления народов Малой Азии были
заимствованы у древних хаттов. Как отмечают эти авторы, “между хаттами,
предшественниками хеттов, и кавказцами существовали либо длительные контакты,
либо родство (если родство имелось, то, скорее всего, между хаттским и
абхазо-адыгскими языками).
Ряд ученых считают,
что предки абхазов и адыгов заселяли прежде и территорию Малой Азии, откуда они
были впоследствии вытеснены. Другие ученые, напротив, считают, что в III тысячелетии до н.э. местное население
Кавказа (о котором сохранились легенды в абхазском фольклоре как о народе
“ацанов”) подверглось завоеванию хаттами, пришедшими из Малой Азии”21.
Согласно
А.М.Кондратову и В.В.Шеворошкину, формирование религиозных представлений у
народов Древней Анатолии происходило следующим образом. Подобно тому, как
шумерский язык вытеснялся языком вавилонян, пока наконец не превратился в язык
жрецов, в священный язык вавилонской религии, и “носители анатолийских языков
проникли на территорию хаттов не как варвары, сметавшие на своем пути все
традиции, всю местную культуру, а постепенно просачиваясь в гущу местного,
более цивилизованного населения, смешиваясь и скрещиваясь с ним. ... Шумерские
культурные, религиозные и хозяйственные термины, названия богов и другие слова
вошли в язык вавилонян. Точно так же и в хеттском, лувийском, палайском языках
имеется большое число хаттских слов”22.
В настоящее время
трудно судить, насколько верным является утверждение Л.Регельсона и И.Хварцкия
о том, что начальный монотеизм - древнейшая религия человечества, зародилась в
едином центре23. Несомненно, однако, что древняя Анатолия в IV-II тысячелетиях до н.э. была одним из очагов зарождения цивилизаций и местом
тесных контактов между хаттами, семитами и индоевропейцами. Бытовавшие здесь
религиозные представления оказали глубокое воздействие на развитие мировых
религий. Имеющиеся параллели между традиционной религией абхазов и другими
мировыми религиями никак не являются случайными и скорее всего имеют общие
корни. Они требуют специального и подробного религиоведческого исследования.
Пока же хотелось
бы остановиться на некоторых наиболее архаичных проявлениях в традиционной
религии абхазов. В абхазоведении утвердилось мнение, что имя Бога-Творца Анцэа
происходит от слова Ан (“мать”). Недавно в верности подобной трактовки
усомнились Л.Регельсон и И.Хварцкия, по мнению которых “Имя Бога Ан является
первичным в религиях многих, если не всех, древнейших народов. Однако абхазы,
видимо, единственные, кто сохранил до наших дней живой культ Всевышнего Творца
мира, небесного отца Ан: абхазы называют его Анцэа”24. Анцэа определяется этими
авторами как “Небесный Бог-Творец, Вседержитель мироздания, всемогущий,
всеведующий, всеблагой, вездесущий, невидимый”25.
Оставляя в
стороне вопрос о первичности имени Бога в мировых религиях (появившегося
благодаря божественному откровению - ?), хотелось бы отметить возможность другого
объяснения для имени Анцэа. Оно исходит из предположения, что многие
религиозные понятия и термины были сохранены абхазами со времен глубокой
древности. Поэтому можно предположить, что слово Анцэа происходит от
шумеро-аккадских религиозных представлений об Ан (Ану) - отце всех богов. Ан
считался богом неба и облаков. Возможно, отсюда и употребляемое в современных
абхазских молениях выражение о том, что всемогущий Анцэа соединяет небо и
землю, представление о том, что он дарует людям дождь и урожай. Ан являлся
устроителем всех людских дел, считался источником добра и зла, который нередко
был враждебен людям26. Думается, что совпадение шумеро-аккадского имени Ан(Ану)
с абхазским Анцэа, и явная общность их смыслового содержания, могут
свидетельствовать о том, что современные абхазы сохраняют многие религиозные
представления своих далеких предков. Учитывая же, что, “в создании культуры
Междуречья приняли участие два народа - шумерийцы, принадлежавшие к кавказской
этнической и языковой группе, а может быть и к урало-алтайской и аккадяне -
народ семитского происхождения”27, получают логическое объяснение и очевидные
параллели в иудаизме и абхазском монотеизме.
Некоторые учение
связывают начало строительства храмов с древним населением Кавказа - предками
современных абхазов. Так, А.Донини пишет, что “причиной строительства
вавилонских храмов в форме пирамид с семью уступами было стремление сооружать
искусственные горы для продолжения культа “высоких мест” там, где равнины были
лишены возвышенностей. Вполне вероятно, что первые строители таких башен в
Месопотамии - шумерийцы, пришедшие, очевидно, из горных районов Кавказа,
принесли с собой обычай почитать богов на вершинах гор28.
Несомненно, что в
традиционной религии современных абхазов продолжают сохраняться многие ритуалы
и представления самых отдаленных исторических эпох. Наиболее плодотворный путь
дальнейших работ по изучению традиционной религии абхазов заключается в
сочетании максимально полного описания ее современного состояния и
сопоставления абхазского монотеизма с другими мировыми религиями. Хочется
верить, что в дальнейшим масштабы подобной работы будут расширены и они станут
в большей степени, чем ныне, соответствовать уникальному месту и значению
абхазского монотеизма в истории человечества и в мировом религиоведении.
1. О результатах анкетирования см: А.Б.Крылов.
Абхазия. Социальный портрет непризнанного государства. - «Азия и Африка
сегодня». 1998. №11. С. 42-46; А.Б.Крылов. Конфессиональный состав населения
Абхазии - Независимая газета». 14.01.1998; А.Б.Крылов. Абхазия в блокаде. Факты.
- «Содружество НГ». 1997. №1.
2. См., например, С.Т.Званба. Этнографические
этюды. Сух., 1956. С.65.
3. См. История Абхазии. Гудаута. 1993. С.149.
4. С. Басария. Абхазия в географическом и
этнографическом отношениях. Сухуми. 1923. с.57.
5. Например Г.Ф.Чурсин посчитал, что вся
написанная С.Басария глава о религии «несостоятельна». См.: Г.Ф.Чурсин.
Материалы по этнографии Абхазии. Сухуми. 1956. С.259.
6. Это мнение господствовало не только у
советских, но и среди зарубежных ученых. Например, американка Пола Гарб
утверждала: «в настоящее время большинство абхазов предпочитают атеизм, что, по
их мнению, более разумно, чем старые предрассудки» - П.Гарб. Долгожители. М.
1986. С.24.
7. Необходимо отметить, что употреблявшиеся в
прошлом и ныне пишущими по-русски авторами для обозначения верховного Бога
абхазов наименования Анцэа и Анцва весьма приблизительно передают сложное
сочетание звуков «ч», «ц» и «щ» с придыханием и энергичным на них ударением в
середине слова. Эти бытующие ныне наименования настолько мало соответствуют
своему оригиналу, что практически все наши абхазские собеседники поначалу
просто не понимали о чем идет речь.
8. «Апаимбар» - может переводиться как «пророк», а
также «старший человек», пользующийся авторитетом у «младших» родственников и
знакомых.
9. Слово происходит от абхазского «ашара» -
дележка.
10. Среди абхазов повсеместно распространена
легенда о том, как «прародитель их народа опоздал к назначенному времени
«раздачи земель». Он объяснил Богу свое опоздание тем, что не мог отлучиться из
дома, так как принимал гостя. В награду абхазу за его гостеприимство, Бог отдал
ему свою землю». Представление о том, что абхазы получили свою страну от самого
Бога-Творца впитывается абхазами с молоком матери. Поэтому вполне закономерным
было столь яростное неприятие ими восторжествовавшей в грузинской исторической
науке ложной теории о недавнем, с ХVI века, появлении абхазов на
территории современной Абхазии (из последних публикаций на эту тему см.,
например: М.Лордкипанидзе. «Неотъемлемая часть Грузии» - Распятая Грузия. СП-б,
1995, сс.5-9).
11. В отличие от жреца, Ш.Д.Инал-ипа переводит
слово аныхырта как «алтарь» (см. Ш.Д.Инал-ипа. Абхазы. (Историко-этнографические
очерки). Сухуми. 1965. С 530).
12. Судя по многочисленным свидетельствам
различных авторов, в прошлом абхазские жрецы получали весьма немалую плату за
свои услуги. Это подтвердил и нынешний жрец святилища Лапыр-ныха Золотинска
Цымцба из села Бармыш, по словам которого, еще в советское время жрец Цымцба
брал 50 рублей за снятие проклятия и в т.п. случаях (что было в то время весьма
крупной суммой). Однако практически все опрошенные нами жрецы теперь сходятся во
мнении, что они не могут брать с людей денег, так как это несовместимо с их
ролью посредников в общении людей с богом и было бы грехом.
13. В нем участвуют также мужчины из других
проживающих в селе фамилий, приглашенные айбовцами, но их немного.
14. Аналогичные положения содержатся в клинописных
текстах молений царей-первосвященников Хеттской империи. В.Замаровский. Тайны
хеттов. М., 1968, сс.287-288.
15. Эхо Абхазии. 19.3.1998.
16. Конституция Республики Абхазия. Сух., 1994. С.5.
17. Этнологический словарь. Этнос. Нация.
Общество. Вып 1. М.1996. С 191.
18. К.Тиле основные принципы науки и религии.
-Классики мирового религиоведения М. 1996 С.174.
19.
См. W. Schmidt. Der Ursprung der Gottesidee. V.1-12.
1912-1955.
20. Л Регельсон., И.Хварцкия. Земля Адама. Сух.,
1997. с.4.
21. А.М.Кондратов., В.В.Шеворошкин. Когда молчат
письмена. Загадки древней Эгеиды. М. 1970. С.135.
22. Там же, с. 135-136.
23. Л Регельсон., И.Хварцкия. Земля Адама. Сух.,
1997, сс.69-70.
24. Там же, сс. 78-79.
25. Там же, с.84.
26. А.Донини. Люди, идолы и боги. М., 1966, с.121;
Классики мирового религиоведения. М. 1996. с.396.
27. Там же. С. 107
28. А.Донини. Люди, идолы и боги. М.. 1966. С.126.
Александр Крылов, старший научный сотрудник ИВ
РАН, руководитель полевых исследований в Абхазии
статья напечатана http://www.ca-c.org/journal/cac04_1999/st_26_krylov.shtml